Привычная морская дуэль, это когда шарики ядер чужих пушек отскакивают от метровой толщины бортов из добротного английского дуба, а свои бравые канониры методично молотят в труху реи, паруса, мачты, борта и матросов, пока противник не решит сдаться. Если повезет, то специально раскаленное ядро вызовет пожар, а то и попадет в пороховой припас. Но тогда приза не получится.
А тут непонятная ракета. Да еще и не просто попала, а пробила борт. А затем последовал такой взрыв, после которого даже огромный линейный корабль не боец. А от фрегата только щепки. Поэтому они тоже действуют по обстановке. Сдаются.
И вместе с легкостью появилась радость. Не от победы. От того, что без меня справились. К «моим ногам» только результаты положат. Система создана и работает. Я научился так расставлять людей, что справляются без моего горячего участия.
Жан на высоте. Сразу понял мою идею и перевел ее на морской язык, понятный капитанам. Правда, наш адмирал думал, что у линкора просто повредим руль и тем самым лишим его маневренности. После взрыва фрегата все его удивление выражалось на французском с весьма народными интонациями. Но самообладание не потеряли ни он, ни капитаны бригов.
Между кораблями снуют лодки. Спасенных чуть более двухсот человек.
Пока меня накрывала интеллигентская рефлексия, Жан высадился на «Спарти». Англичан разоружили. Часть отправили на фрегат в трюмы к остальной команде. Часть вместе с командой плотников занялась борьбой за живучесть. Подвели к пробоине парус. Откачивают воду, разбирают верхнюю часть борта и заколачивают корму. Хорошо, что море спокойное. После того, как скинули часть пушек, вода перестала захлестывать. Но это до первых волн. Чтобы идти, надо нарастить корму хотя бы до половины.
Капитан и почти все офицеры погибли. Половина экипажа погибла. Осталось двести живых и двести раненых. Вильям на «Индиане» развернул госпиталь, а Гаврилов
перешел на линкор. Лекари на «Спарти» погибли. Зато открылся дополнительный госпиталь на фрегате. Там же теперь плавучая тюрьма. У нас потери четыре убитых и шесть раненых на «Лисе».
Я вместе с Аленой помогаю принимать раненых. На борт «Индиана» тащат грязных бомжей в обрывках дорогих одежд. «Китайцев нашли». Одна из них женщина. На шее, руках и ногах кандалы с цепями. Я только мельком глянул и услыхал, как Алена зовет кузнеца оковы сбивать. Зачем англичанам китайцы?
Жан с Шарлем повели меня хвастаться добычей. Линкору повезло. У французских кораблей этого типа крюйс-камера расположена ближе к середине и лучше защищена, чем на английских судах. Но капитанская и офицерские каюты уничтожены, документов и кассу не найти. Зато груз относительно цел. В трюме запасы еды и воды, мешки с пряностями, краской, тканями. И серебро в мешках. Кроме оружия, бывшего при матросах и морских пехотинцах, нашли упакованные в ящиках по дюжинам двести сорок новеньких кавалерийских карабинов Бейкера и восемьсот ружей «Браун Бесс» в колониальной модификации, дюжина полевых 6-фунтовых пушек и отдельно лафеты к ним.
По моим прикидкам тут не меньше тридцати тонн мексиканского серебра. Продуктовые припасы наполовину. Зато ядер и пороха в достатке, значительно кивает Жан, пленные говорят, что мешки с серебром были еще в кормовой части трюма. На самом корабле осталось двадцать 36-фунтовых, тридцать 18-фунтовых и десять 8-фунтовых пушек. Карронады и остальные орудия пришлось пустить за борт.
Как мы это будем грузить? с сомнением оглядываюсь я.
Ящики с оружием и мешки с серебром перетаскать не штука. Только сегодня люди устали. Если шторма не будет, а погода тихая, то лучше завтра А на счет пушек не знаю. Если стрелу грузовую поставить только. Из мачты. Лучше их вовсе скинуть.
А с ними «Спарти» не дойдет?
До Америки точно нет, а до берега только при спокойном море.
На сегодня отдыхаем. Два дня на ремонт. Нам этот груз некуда складывать.
На «Саутгемптоне» своих шестьсот человек. Экипаж и две роты морпехов. И триста живых и легко раненых с линкора. В трюме обнаружилось пятьсот ружей и сотня пистолетов в арсеналах, триста новых ружей в ящиках, шесть полевых пушек, припасы, груз перца, гвоздики, опиума. В кассе семьдесят тысяч фунтов, сто тридцать тысяч серебряных испанских долларов, чужие судовые журналы на испанском, голландском и собственный на английском.
И куда девать почти тысячу человек пленных? Но сначала разборки.
Капитан фрегата Ричард Смоллет включил дурня и начал возмущаться. Как посмели? Да кто вы такие, да знаете ли на кого напали? Имеем право бороться с пиратами. Напомнили про залп и попадания в бриг. Капитан сказал, что это не он принимал решения.
Капитаны наших бригов готовы утопить всех и желают свою часть призовых. Жан предлагает вернуть пленных на Цейлон, благо до него два дня пути. Дойдут как-нибудь на «Спарти». Только груз забрать надо и все пушки в море утопить. Для облегчения корабля. А я отложил решение, пока не ознакомлюсь со всеми показаниями. Мы остались на месте до утра.
Бытовая суета позволила мне на время уйти от прямых вопросов. Корабельные плотники чинили снасти, латали борта, коки готовили ужин. Но языки чешутся, видно, как народ переговаривается. К Кириллу даже подойти боятся. А он нос к верху задрал и теперь сам выдает: «Вам, европейским варварам, не понять глубину русской научной мысли» или «Не для средних умов сие».