- Пустяки, - ответил на это Дориан. Мисс Эмма Линн подруга моей кузины и мой давний друг. Деньги ничто по сравнению с ее жизнью!
Молодой баронет сказал это с таким чувством, что я ощутила в душе то долгожданное радостное тепло, как если бы он пылко обнял меня. Шум шагов хозяина поместья и моего врача, спускающихся по лестнице на первый этаж, стих, а я продолжала со слезами радоваться проявлениям очевидной привязанности Дориана ко мне. Недаром я вытерпела множество мучений в доме Мэллоунов; судьба наконец-то вознаградила меня близостью к моему любимому и возможностью слышать его дышащие нежностью ко мне речи.
Положительные чувства благотворно подействовали на мое здоровье, и на следующее утро я проснулась, совершенно не чувствуя болезни. Пожилая женщина в белом чепце экономки уже хлопотала возле моего столика, накрывая первый завтрак. Я догадалась, что это и есть Ханна Эббот, которую накануне упоминал в разговоре с врачом Дориан. И все же на всякий случай спросила:
- Миссис Эббот?
Экономка повернулась ко мне и с улыбкой произнесла:
- Хорошо, что вы сейчас проснулись, мисс Линн, значит, овсянка с яйцом не остынут!
Пока я завтракала, миссис Эббот рассказывала мне о последних новостях поместья. Баронет Эндервилль уехал с ответными визитами к соседям, как только удостоверлся, что моя жизнь находится вне опасности. Доктор Харпер обещал еще раз навестить меня днем.
Подождав окончания рассказа словоохотливой экономки, я спросила у нее о том, что больше всего занимало меня:
- А когда вернется баронет Эндервилль?
- Думаю, дней через пять, - ответила Ханна Эббот. Поместья соседних дворян находятся довольно далеко друг от друга, и хозяину придется много ездить, чтобы навестить их всех.
Я немного расстроилась тем обстоятельством, что мне снова придется ждать встречи с Дорианом, после того как прожила в довольно длительной разлуке с ним, но решила, что мне вполне по силам выдержать пять дней его отсутствия. Доктор Харпер еще раз навестил меня и, удостоверившись, что я пошла на поправку, больше не появлялся в Торнбери.
За неимением другого занятия я начала осматривать поместье. Меня сразу поразила величина и роскошь спальни, которую выделил в мое пользование Дориан, ее дорогие шелковые французские обои в незабудку.
- Это спальня покойной матери молодого хозяина, - объяснила мне миссис Эббот.
- Почему же баронет Эндервилль не выделил мне гостевую комнату? засмущалась я. Мне прямо теперь неловко.
- Это одна из самых теплых комнат в доме, а доктор Харпер сказал, что вам необходимо тепло, - со знанием дела проговорила экономка.
- Баронет очень великодушен, - с признательностью проговорили мои уста.
- Это так! Наш хозяин к тому же добрый человек и всегда придет на помощь страждущему, - подтвердила моя собеседница, поправляя мое атласное одеяло.
Ее слова доставили мне большое удовольствие, так как в моих глазах именно последняя похвала служила самой лучшей рекомендацией человеческому характеру. Потом мой взгляд упал на портреты, висящие на стенах спальни, и я с невольным интересом спросила:
- Миссис Эббот, а кто этот джентльмен в судейском парике конца восемнадцатого века и белокурая дама в бальном наряде?
- Судья Джеральд Питчер двоюродный дядя нашего хозяина, большой друг покойной миссис Эндервилль, а дама и есть покойная миссис, - снова ответила мне на вопрос экономка.
- Она мать баронета Эндервилля? уточнила я, думая про себя, что Дориан ничуть не похож на нее.
- Нет, миссис Шарлотта Эндервилль жена баронета Роджера Эндервилля, тоже скончавшегося, младшая дочь губернатора Вест-Индии. Ее богатое приданое стало основой благосостояния Торнбери, - пояснила мне Ханна Эббот, и заключила: - Думаю, вам пора отдохнуть, мисс Линн, потом, когда вы окончательно пойдете на поправку, наступит время для более обстоятельных рассказов.
Я признала справедливость ее слов, ощущая, как слабость вновь овладела моим телом и послушно улеглась обратно в постель. Но через день от моей болезни не осталось и следа, и я оживленно принялась осматривать главное поместье Дориана.
Трехэтажное здание
нетерпеливых вопросов по поводу его долгого отсутствия, но правила приличия требовали от меня дать ему возможность высказаться первым.
Дориан сделал еще один глоток чая и начал:
- Эмма, на правах вашего друга я хочу спросить вас, по какой причине вам отказали от места Меллоуны? Опасаюсь, что для вас это болезненный вопрос, но я должен разобраться в этом деле, чтобы защитить ваши интересы.
Моя рука, держащая чайную чашку, задрожала. Ни за что на свете я не желала бы давать ответа на интересующую Дориана тему, но понимала, что умалчивание ни к чему не приведет, рано или поздно пересуды дойдут до его слуха и потому тихо проговорила:
- Мистер Меллоун обвинил меня в том, что я пыталась соблазнить его.
Рука Дориана, до той поры спокойно помешивающая сахар в чашке, застыла. Затем он, с силой звякнув серебряной ложечкой, гневно воскликнул:
- Вот как!!!
- Дориан, клянусь, я этого не делала! быстро проговорила я, испугавшись, что он превратно может понять мои слова.
Усилием воли Дориан взял себя в руки и мягко сказал мне: