Густав приехал в Москву в 1598 году, но произвел не самое приятное впечатление на потенциальных родственников. Он оказался любителем разгульной жизни, да еще привез с собой любовницу. Но самое главное, он отказался переходить в православие. В итоге Борис разорвал помолвку, и отослал Густава в Углич, дав, впрочем, довольно приличное содержание.
После неудачи со шведами, Борис Годунов обратил свой взгляд в сторону Священной Римской империи, затеяв переговоры о браке Ксении с эрцгерцогом Габсбургом. Осенью 1599 года к Максимилиану, брату императора Рудольфа II было отправлено посольство во главе с дьяком Власьевым. Переговоры о сватовстве начались в городе Пльзень.
Русская сторона требовала полной секретности в таком деликатном вопросе как сватовство к царевне Ксении, но родственники императора заявили о необходимости посоветоваться с королем Испании Филиппом II и королем Польши Сигизмундом III. Император Рудольф II, властитель довольно увлекающийся, подумывал даже о том, чтобы самому жениться на дочери «московита», тем более что в качестве приданного предлагалось на сей раз Тверское княжество в «вечное владение» и раздел Польши. Но даже могущественный Рудольф не мог бы бросить свою Священную Римскую империю и переехать из Праги жить в Московию.
Однако, переговоры с Габсбургами продолжались, и на сей раз в центре обсуждения оказалась кандидатура еще одного эрцгерцога Максимилиана Эрнста Австрийского из штирийской ветви Габсбургов он был сыном Карла II Австрийского, правителя Внутренней Австрии, кузеном императора и братом польской королевы Анны. В его случае все застопорилось снова из-за проблемы вероисповедания, и все эти проволочки все больше удручали дочь царя Бориса.
Родственница Годуновых дворовая боярыня Домна Богдановна Ноготкова, присматривающая за высокородными девицами, заметила слезы Ксении с лавки, на которой сидела возле окна с цветными стеклами, и поспешно сказала:
Ой, ты боярышня Пронская, опечалила ты царевну. Совсем закручинилась наша лебедь белая. А ну, спой нам песню повеселее!
Мария Пронская согласно кивнула головой и с задором начала выводить:
Как у голубя как у сизого
Золотая голова,
У голубушки у сизой
Позолоченный венец.
Позавидовал, позавидовал
Разудалый молодец:
Кабы эта, кабы эта
Моя сужена была.
Я бы ее, я бы ее, я бы ее
Урядил,
Епанечку, епанечку
Ей сошил.
Золотой парчой, золотой парчой
Покрыл,
Соболями, соболями, соболями
Опушил.
Ты красуйся, ты красуйся,
Моя суженая,
Ты красуйся, ты красуйся,
Моя ряженая!
Едва боярышня Маша Пронская допела последний куплет, две створки сводчатой горной палаты царевны услужливо раскрыли стрельцы, стоящие в передней на карауле и вошла царица Мария в сопровождении
и именно от всех возможных врагов она намеревалась защитить свою единственную дочь.
Ничего не сказала на грозное предупреждение матери Ксения, но слезы появились в ее глазах, когда она поняла, как жесток мир, в котором ей приходится жить. Царица Мария спохватилась и сказала:
Идем в сад, голубка моя, совсем я тебя расстроила своими разговорами, отвлечемся немного.
Матушка, но ведь Бог защитит нас от врагов, если они вздумают злоумышлять против нас, с надеждой спросила Ксения у матери, едва они вошли в сад и пошли мимо лип к пруду по ухоженным тропам.
Как сказать. Твой отец Помазанник Божий, но и ему случается совершать грехи, отвлекающие от него милость Божью, подумав, ответила ей мать. так что на Бога нам тоже не очень приходится надеяться, главное самим не плошать.
Родимая, может мне лучше уйти в монастырь, грехи наши отмаливать? робко спросила царевна. По всему выходит, не судьба мне быть венчаной женой. Трое женихов пытались со мной обручиться, но вечно что-то мешает мне надеть обручальное кольцо. А я уже встретила свою двадцатую весну, недаром перестарком меня уже в народе кличут.
А, вот что тебя тревожит, догадалась мать и ободряюще похлопала девушку по руке. Не печалься, голубка, нашел тебе батюшка жениха да самого лучшего. Молод он годами, да разумом зрел, не то что тот вертопрах-свей Густав! И красив он ликом, что солнце красное. Посол дьяк Васильев говорит, на него не налюбуешься так хорош собой!
И кто же он спросила, замирая от сердечного волнения Ксения.
Принц Иоганн Шлезвиг-Гольштейнский брат датского короля Христиана Четвертого! с торжеством ответила ей царица Мария, довольная тем, что ей первой выпал случай сообщить дочери эту приятную новость. Ему показали твой портрет, он влюбился в тебя с первого взгляда и уже приехал в Москву. Королевич согласен жить с нами на Руси, стать удельным русским князем и принять православие! Твой батюшка сказал, коли он понравится тебе, и ты согласишься на брак с ним, то никакого препятствия к твоему счастью быть не должно. Ну как, согласна посмотреть на него?
Ответом ей стала тишина. Радость настолько переполнила сердце Ксении, что надежда на счастье превратилась в твердую уверенность. И царевна не могла словами ответить матери, только утвердительно закивала головой, подтверждая свое согласие. Вместо Ксении гортанный голос подали павлины, важно прохаживающиеся мимо кустов смородины, распустив свой хвост, и тишину нарушало жужжание пчел, летающих возле лип и пышных садовых цветов. Сад Запасного дворца поистине стал райским местом в тот час, только не знали царица и царевна Годуновы, что неподалеку притаился, словно злой змей, враг их долгожданного счастья.