В дверях кухни возник грек-хозяин, нашёл меня взглядом и кивнул.
Ну что, все готовы?
Ещё два кивка.
Я ногой выдвинул сумку из-под своего стула.
Тогда пошли!
[1] Жаргонное прозвище английских солдат, в особенности, рядовых морской пехоты.
[2] Иностранный отдел ОГПУ, по сути советская заграничная разведка. В 1929-м его возглавлял М.А. Трилиссер.
II
В первую очередь он как мог, изучил биографию Алексея Симагина. Никаких дневников ни на даче, ни в московской квартире не нашлось как понял Яша, в будущем не принято доверять свои мысли бумаге, предпочитали обходиться лентами соцсетей да сервисом электронных дневником с забавным названием «Живой журнал». Приходилось собирать данные по крупицам и, по большей части, по косвенным признакам вещи, особенно, книги, окружающие человека, способны многое о нём рассказать. Раздел «Контакты» симагинского смартфона был полон имён и фамилий, в электронной почте тоже хватало сохранённых адресов, однако Яша предпочёл держаться от прежних знакомых подальше. Он не отвечал ни на звонки, ни на электронные письма, делая исключения для немногих людей например, для редактора Перначёва, с которым поддерживал вялое общение на предмет будущей книги.
Как-то, копаясь в разделе «Входящие» Яндекс-почты, он обнаружил обширную, длившуюся уже много лет, переписку. Поначалу он решил, что речь идёт о деловом партнёре (прежде чем отойди от дел и увлечься
путеводитель: нынешние обитатели Стамбула, как и бесчисленные туристы, попросту не в состоянии оценить масштаб и необратимость этих перемен, не могут понять, что потерял этот город, польстившись на удобства цивилизации подчёркнуто европейский стиль жизни.
Проще всего было сейчас вернуться в аэропорт, сесть на самолёт местных линий, и лететь себе, куда было намечено но Яша не собирался сдаваться просто так. Отправив другу СМС-ку следующего содержания: «задержусь на сутки, о точном времени прибытия дам знать), он направился свои стопы в порт. Там, если верить путеводителю, можно было сесть на туристический теплоходик, совершающий рейс до Измира. У Яши оставалась слабая надежда, что морские пейзажи Мраморного моря, не столь подверженные влиянию цивилизации, помогут ему восстановить душевное равновесие, нарушенные знакомством с бывшей столицей Блистательной Порты.
До отбытия оставалось около полутора часов. Никаких досмотров и проверок документов не ожидалось, так что, немного побродив по припортовому кварталу, Яша засел в маленьком заведении с видом на мост через Босфор. Он успел только заказать чашку турецкого кофе, жгучего, с пряностями как вдруг надвинулось из ниоткуда багрово-чёрное марево, и снова, как два с половиной месяца назад на книжной ярмарке, закружилась голова
Вы, случайно, не в курсе, что стало с письмами, которые наш общий друг увёз из Константинополя в прошлый нет, в позапрошлый свой визит, кажется, в мае?
Алёша Давыдов а это был он, именно его глазами и ушами Яша воспринимал всё происходящее немного помедлил с ответом.
Вы ведь, как я понимаю, говорите о Якове Блюмкине?
Его собеседник недовольно скривился.
Если вы не возражаете, то лучше бы обойтись без имён. Но да: вы правы, я говорю именно о нём.
«Да ведь это же Лёва Седов, родной сынок Троцкого! понял Яша. А письма, о которых он упомянул»
Нет, откуда? влез в разговор Марк Гринберг, который, оказывается, стоял рядом с Давыдовым. Мы сами совсем недавно узнали, что он был арестован и ну, вы понимаете.
Седов покачал головой с явным разочарованием.
Да, конечно. Очень, очень жаль. Видите ли, эта переписка существовала в одном-единственном экземпляре. Она настолько важна и содержит такой компромат на ведущих политических деятелей Совдепии, что отец не решился даже снять с неё копию. Он рассчитывал, что его единомышленники в Москве сумеют правильно эти письма использовать если, конечно, получат их. Увы, не получили
Если не секрет, как вы нас нашли? перебил говорившего Давыдов. Седов пожал плечами.
Наш общий друг неплохо вас описал, когда приезжал летом. ответил Седов.- Он даже показывал фотоснимки, и предупредил, что вы можете приехать в Константинополь по его поручению.
Давыдов и Гринберг с Седовым беседовали на том самом пирсе, откуда четверть часа назад сам Яша любовался круизными лайнерами. Только вместо бетона под ногами были щелястые грязные доски, электрокары и тяжёлые грузовики заменили полуголые смуглые носильщики. На глади бухты вместо белоснежного многоэтажного плавучего отеля, вместо бесчисленных прогулочных теплоходиков, катеров и яхт мельтешили паруса рыбацких шхун, да лежала тяжко на воде серая броневая громада английского крейсера, демонстрирующего флаг в бывшей столице Блистательной Порты.
Я следил за вами с того момента, как вы поселились в пансионе. продолжал отпрыск «льва революции». Хотел зайти к вам в номер, но там могла быть слежка. Стал ходить за вами, едва не потерял в той греческой кофейне, и только сейчас, когда понял, что вы собираетесь покинуть город, а возможно, и Турцию, решился подойти и заговорить.
Тогда ясно. Давыдов кивнул. Мы, признаться, приняли вас за сотрудника советского посольства.