Да, я всё понимаю. Седов обозначил лёгкий поклон и приподнял двумя пальцами шляпу. Простите, что напрасно вас побеспокоил
Марево схлынуло, осталось головокружение. На этот раз он уже сидел, так что посторонней помощи не потребовалось, хотя парочка европейцев за соседним столиком встревоженно косилась на немолодого мужчину, которому, кажется, стало дурно. Яша нашёл в себе силы улыбнуться, показать жестом, что с ним всё в порядке и с облегчением откинулся на спинку скамьи, заменявшем в этом заведении, стулья, и прикрыл глаза.
«что это было, а?..»
флэшбэк, что ж ещё? Как и в прошлый раз, он видел всё глазами Алексея Симагина но не благополучного обитателя двадцать первого столетия, а попаданца, запертого в чужом теле в 1929-м году. А вот в плане информации этот сеанс оказался ничуть не менее продуктивным правда, на несколько иной лад. Он, как когда-то и сам
куда-то по своим монашеским делам. К этому Моменту Яша уже разглядел нужное место и даже различил покрытые слоем побелки нужные завитушки. При нажатии пальцем они, скрипнув, ушли в стену; он наклонился, отмерил пальцами положенное расстояние от пола и сильно стукнул по стене кулаком. Крышка тайника подалась сразу отскочила, засыпав пол мелким белым крошевом. Пакет оказался на месте, и Яша успел ещё замести осыпавшуюся штукатурку под книжный стеллаж и пододвинуть к тайнику стул так, чтобы его спинка замаскировала изуродованную стену. Дежурный библиотекарь, конечно, обнаружит непорядок, тайник теперь для Яши потерян но какая разница, если он с лихвой выполнил свою задачу, сохранив драгоценные письма?
Оставался, правда, риск, что монахи среагируют на «взлом» и сообщат в полицию. Но, во-первых, Яша документов своих не показывал, аво-вторых что, собственно, ему могли предъявить? Порчу отделки стены? Прекрасно, он готов возместить стоимость ремонта и даже уплатить штраф. Что же касается перетянутых бечёвкой писем, что лежали в кармане его пиджака так это ещё надо доказать, что они взяты именно отсюда. Никаких документов на эту «единицу хранения» у монахов нет, да и кому придёт в голову держать тайную переписку Троцкого с Иосифом Сталиным и другими крупными деятелями Советской России в библиотеке митрополии Константинопольского патриархата? Бред, да и только!
В Измир Яша не поехал. Отправив пространное письмо с извинениями симагинскому знакомцу, взял билет на ближайший рейс в Баку, откуда, как ему объяснили в кассах аэропорта, можно, потеряв на пересадке всего полтора часа, улететь в Москву.
Такси еле ползло в сплошном потоке машин, пересекающих мост через Босфор на этот раз, с азиатского берега в Европу. Яша весь извёлся в этом бессмысленном ожидании. Умом он понимал, что как бы не были «взрывоопасны» добытые им документы в двадцать девятом году, сейчас они представляют ценность разве что для учёных историков и коллекционеров. И всё же, никак не мог унять нервную трясучку. Вожделенная добыча, казалось, вот-вот прожжёт ему карман а потому, убедившись, что таксист не интересуется, чемзанят сидящий на заднем сиденье пассажир, Яша извлёк пакет из кармана и, ломая ногти, распустил задеревеневший от времени узел и развернул упаковочную бумагу.
Внутри оказалась не одна пачка писем, а две. На одной красовалась неразборчивая надпись по-французски, сделанная рукой Седова эту пачку он засунул в внутренний карман пиджака и взвесил на ладони вторую, перевязанную легкомысленной красной ленточкой. Он сам когда-то её повязал в пачке хранилась самая важная часть его личного архива, вывезенного из СССР в самом начале его карьеры резидента советской разведки в Константинополе. В этих бумагах не было упоминаний о людях, фигурировавших в документах из первой пачки, но «убойностью» своей они ничуть им не уступали. В руках тех, чьи имена упоминались в этих записях, когда-то находилась поистине чудовищная власть, и то, что источником этой власти была главная спецслужба Страны Советов, делало эти бумаги по-настоящему опасными для их обладателя.
Правда, с одной немаловажной оговоркой: какое бы значение не имели эти бумаги в тысяча девятьсот двадцать девятом году с тех пор прошло без малого сто лет. И что делать с ними сейчас, во втором десятилетии двадцать первого века, Яша не представлял совершенно.
III
Беседовали мы, стоя на пирсе, шагах в двадцати от пришвартованного парового катерка, на котором собирались перебраться на азиатский берег Босфора. Татьяна уже была там; других пассажиров на этом рейсе не предусматривалось, и хозяин катера, грек, нетерпеливо поглядывал на нас, стоя на носу своей посудины.
Да, я всё понимаю. мужчина обозначил лёгкий поклон и приподнял двумя пальцами шляпу. Простите, что напрасно вас побеспокоил.
Он повернулся и, не оглядываясь, пошёл прочь.
Думаешь, он и правда, сын Троцкого? спросил он.
Я пожал плечами.
Насколько мне известно, у Льва Давыдовича действительно был сын, и он помогал ему в его политических делах. А вот фамилии Седов там, или какая-нибудь другая извини, не припомню. Я ж никогда специально этим не интересовался так, прочёл где-то, вот и отложилось в памяти.