Когда первый японец оказался на расстоянии броска, сделал шаг вперёд из-за толстой сосны, быстро сблизившись с первой жертвой. Он шёл спиной ко мне, и я не медлил. Мгновение и нож вонзился в его сердце. Он даже вскрикнуть не успел, но я на всякий случай закрыл ему рот рукой, чтобы не выдать себя. Острие лезвия вошло в плоть, и, когда враг начал падать, я ловко подхватил его, чтобы он не повалился с шумом на землю и не привлёк внимание остальных.
Второй японец успел обернуться, но было уже поздно. Я бросился к нему. Нож вновь блеснул в воздухе, и я вонзил его в грудь врага, чувствуя, как сопротивление ослабевает. Он упал без звука, как тень, растянувшись на земле.
Остался последний. Этот, почувствовав, что что-то пошло не так, стал озираться вокруг, но страх в его глазах был уже очевиден. Ясно, что его дружки не вернутся. Я знал, что должен завершить дело и постарался подкрасться сзади, да не вышло. Японец почуял меня, словно дикий зверь, и обернулся. Прищурил глаза и собирался вскинуть винтовку, чтобы прицелиться и выстрелить. Не успел.
Я оказался быстрее. Применив технику, которую отрабатывал на тренировках, обошёл его с фланга и, размахнувшись, ударил в шею. Почувствовал, как нож пронзает мягкие ткани, и вскоре японец упал на землю, хватаясь за раненое место и булькая. Кровь хлынула у него изо рта, не давая произнести и звука.
Всё замерло. Сквозь густые кроны светило солнце, и птицы снова начали петь, как будто ничего и не произошло. Я стоял среди трёх тел, осознавая, что сделал это. Убил их, чтобы защитить себя и выполнить свою миссию. Это было не просто; но на войне приходится делать выбор. Воткнув нож в землю, вытер его об одного из убитых. Потом быстро вернулся к Михе.
Пора валить отсюда.
Глава 22
Мы рванули в сторону от тропы, перепрыгивая через корни деревьев и падая, чтобы подняться и снова бежать. Конечно, расстояние от нас до японцев было небольшим. Потому они сразу почувствовали неладное. Их разведчики не вернулись, а тут вдруг кто-то по тайге несётся, как бешеный. Ясное же дело: враги. Потому противник решил нас перехватить. Я понял это, когда нам в спину загремели один за другим выстрелы.
Пули свистели вокруг осиным роем. Впивались в деревья, в землю, ломали кусты и вспахивали листву. Японцы не жалели патронов так, будто им было глубоко плевать на удалённость от своих запасов. А может, так оно и было. Я не собирался углубляться в логику вражеских солдат: мне главное было поскорее оказаться среди своих. В идеале сесть за руль виллиса и рвануть от противника.
Одно нас с Михой спасало: хотя японцы и преследовали, но они явно не знали местности так, как мы. Привыкли, видать, двигаться по хорошим дорогам, а тут, в таёжной глуши, сам чёрт ногу сломит. Потому и двигались осторожно, выбирая верное направление и старательно обходя препятствия. Ну, а нам с военкором было всё равно: только бы подальше от японских пуль. В какой-то момент я посмотрел на Миху: он держался, хотя был на грани. Силы у толстяка явно заканчивались.
Впереди показалась небольшая полянка. Мы выбежали на неё, и я каким-то шестым чувством осознал, что здесь надо задержаться это место нам на руку. Кусты и густая трава могли дать укрытие, а узкий проход между деревьями шанс создать засаду.
Прячемся здесь! скомандовал я. Займём позицию и дождёмся, пока они подойдут ближе.
Военкор бухнулся на землю, тяжело дыша. Спорить он по этой причине, конечно, не стал.
Мы укрылись в кустах, готовые к схватке. Сердце продолжало бешено колотиться, но я понимал, что укрыться в таком месте это наш единственный шанс выбраться живыми. Миха лежал рядом, тяжело дыша. Он явно не знал, что дальше делать. Смотрел по сторонам и был напуган. Я понял это по его широким зрачкам и тому, как пот лился по лицу офицера.
Слышь, военкор, у тебя гранаты есть? спросил, но не потому, что меня реально интересовало наличие у него боеприпасов, а просто
чтобы подбодрить напарника.
Г-гранаты? спросил Глухаревич, чуть заикаясь и продолжая буровить тайгу взглядом.
Они самые, подтвердил я.
Военкор ощупал себя. Ни одной не нашёл и ответил растерянно:
Нету. Прости.
Извиняться на том свете будешь, сказал я с усмешкой.
В смысле?
В коромысле, сбалагурил я. Ладно, не парься. Пришла пора растяжки ставить, пока время ещё есть.
Растяжки?
Ты главное за ситуацией наблюдай внимательно, сказал военкору. Ничего не упускай, особенно граждан с узкими глазами. Коли увидишь, тут же сообщи. Как понял?
Я тебя понял, чуть более спокойно ответил Миха. Он догадался: у меня есть некая идея, как обезопасить наше пребывание в этом месте, и я собираюсь его воплотить в жизнь.
Откуда она взялась? Из прошлой биографии, наверное. В тех местах, где я побывал за последний год, растяжки встречались даже почаще, чем обыкновенные мины. Ведь мины они что? Обнаруживаются посредством миноискателя, ну или опытного сапёра, который шарится по полю с щупом и умеет выискивать смертоносный «подарочек» только потому, что нюх у него будь здоров.
Вот растяжки дело другое. Подлая штука. Порой тоненькую проволочку или леску, натянутые до гранаты или мины, не увидишь так ловко они замаскированы. Сколько бойцов погибли или были ранены из-за этого! Я, оказавшись в 1945 году, подумал: почему бы мне не использовать свой военный опыт здесь? Мне что, самураев этих должно быть жалко, что ли? Да они, если разобраться, похлеще нацистов будут! Те евреев уничтожали и другие народы, а японцы одних только китайцев истребили без счёта. Про другие народы и говорить нечего: скольким досталось! Звери, словом!