Ты говоришь о них?
Да, о них.
Боже, какими же легковерными бывают мужчины в своей самонадеянности, рассмеялась Иоланта.
Не понимаю, где тут легковерность, где самонадеянность?
Потому что не замечаешь Кейт.
Какое отношение имеет Кейт к нашей дружбе? удивился он искренне.
Огромное. Да только она и имеет! Дорогой мой, они же все обожают ее, именно ее, подчеркнула Иоланта. Осознаешь ли ты вообще, какая у тебя жена?
Предполагаю, усмехнулся Гого с иронией.
Она необыкновенна.
Поэтому я и женился на ней.
Это понятно, согласилась Иоланта, внимательно припудривая подбородок. Это совершенно понятно, зато я не могу понять, какими мотивами руководствовалась Кейт, когда выходила за тебя замуж.
Я вижу, что ты сегодня очень озлоблена, заметил Гого.
Отнюдь, просто откровенная.
Так почему бы тебе не предположить, произнес он раздраженно, что Кейт, я полагаю, нашла во мне нечто, выходящее за рамки посредственности.
Конечно. Но она могла ошибиться.
Ах, ошибиться!
Вот именно. Впрочем ты не думай, что я хочу унизить тебя. Посредственность не позор. У меня, к примеру, посредственный талант художника, но пойдем уже к ним.
В кабинете разгорелась дискуссия. Все, во главе с Тукалло, атаковали Кейт и Кучиминьского, которые не приветствовали в современной музыке погоню за эффектами и позой.
Гого, подавленный, сидел молча. Слова Иоланты огорчили его больше, чем все другие неприятности последних дней. Он ненавидел Иоланту, ненавидел отчаянно потому, что она осмелилась озвучить то, что сам он давно чувствовал, но во что, однако, в глубине души отказывался верить. Любили его, дружили с ним ради Кейт и для Кейт. И не только Полясский, Ирвинг или Стронковский который был в нее влюблен, но и Дрозд, которому женщины были безразличны, и Тукалло, ставивший ее вровень с собой, и Хохля, и другие.
Гого всегда ценил интеллигентность Кейт и то, что называл начитанностью. Но только сейчас ему пришла в голову мысль сравнить ее и себя.
«Посредственность, да, Иоланта права, думал он. Я посредственность».
И тотчас же появился вопрос: «А она, Кейт, что думает обо мне?» Утешительный ответ не напрашивался.
С того дня ежедневно это мучило Гого. У него не хватало мужества начать с ней разговор из боязни, что Кейт легче, чем он мог предположить, искренне ответит, и то, что он услышит от нее, раз и навсегда уничтожит все сомнения, с которыми можно было жить, но без которых жизнь стала бы пыткой.
Он любил ее, любил такой любовью, на какую был способен, но после того разговора с Иолантой каждый день, каждую неделю, каждый месяц где-то в глубине души накапливался горький осадок зависти. Все больше, все отчетливее чувствовал, что все, с кем он встречался, интересовались только его женой, в то время как к нему относились с какой-то снисходительностью. Стронковский, с которым, после того как Гого извинился, они поддерживали дружеские отношения, сказал ему однажды:
Пани Кейт, чем больше я ее узнаю, становится для меня все большей тайной. Я уверен, что и ты ее не знаешь.
Не беспокойся, усмехнулся Гого, я знаю ее насквозь, до кончиков ногтей.
Но он врал. Он совсем не знал Кейт. Она была для него не меньшей тайной, чем для Стронковского, а возможно, еще большей. Он никогда не знал, о чем она думает, ему было неведомо, что она чувствует. Их союз, длительный и с виду близкий, был союзом
исключительно чисто внешним.
Интуиция подсказывала ему, что она осуждает его, однако в ее поведении нельзя было обнаружить что-нибудь, подтверждающее его догадки. Она всегда была неизменно предупредительна, заботлива, встречала его улыбкой, всегда одинаково спокойна. Если что-то и изменилось, то лишь то, что уже никогда она не делала никаких замечаний по поводу его ночных пьянок и не возвращалась к попыткам заставить его работать, что раньше его так раздражало.
Но ее молчание становилось для него все мучительнее. Гого неоднократно пытался склонить ее или спровоцировать на критику, упреки, осуждения, но всегда напрасно. Сколько раз под влиянием внезапных порывов собирался заняться каким-нибудь делом, стараясь втянуть Кейт в обсуждение своих проектов, но она отвечала:
Я не знакома с этим. Это мужские дела.
Знал Гого, что она не верила в него, знал, что уже ни на мгновение не относилась серьезно к его намерениям.
Ты жестокая, сказал он однажды, а она рассмеялась, делая вид, что его слова принимает за шутку.
Наступило лето, и по приглашению князя Залуцкого они поехали к нему в Горань. Там отдыхал и Тукалло, а Ирвинг приезжал почти каждый день. Несмотря на это, Гого смертельно скучал в деревне и часто делал вылазки в Варшаву. В конце августа после одной такой прогулки он не вернулся, а Кейт получила от Полясского записку с просьбой как можно скорее приехать в Варшаву.
Гого она нашла в постели с перебинтованной головой и высокой температурой. Оказалось, что он, будучи пьяным, выпал из пролетки, разбил голову и получил много внутренних телесных повреждений. Доктор уверял, что его жизни ничто не угрожает, но предупреждал, что пациент, как минимум, два месяца не сможет вставать.