И во всё это движение огромных людских масс, в суету великого дела, грозовая важность которого витала в воздухе и физически ощущалась защитниками, совершенно неожиданно оказался вовлечён попавший туда из будущего писарь Ивашка, почти потерявший надежду проснуться в своём времени, откуда он явился, страстно желая узнать место расположения колодца-студенца, так необходимого в осажденной латинянами обители XVII столетия.
Три дня назад, прижатый толпой к крыльцу церкви во время выхода Дмитрия Донского и Сергия Радонежского к войску, мальчишка так загляделся на князя, подвиги которого многократно переписывал из монастырских летописей, что не узрел, как вслед за ним на крыльце появился князь Боброк-Волынский, правая рука Донского, и зычно позвал:
Писарь!
Туточки я! по привычке откликнулся Ивашка и сразу же прикусил язык, но было уже поздно
Подь сюда, отроче, будем роспись полковую составлять, воевода положил писарю на плечо руку размером с медвежью лапу и аккуратно потянул к себе.
С той минуты Ивашка несколько дней подряд, одурев от недосыпа, водил писалом по восковым табличкам, старательно фиксируя слова самого опытного и уважаемого полководца в войске московского князя. В редкие минуты отдыха ему удавалось сбегать к колодцу, чтобы измерить расстояние от него до храма и до приметных вех камней и деревьев. Он силился себе представить, как бы нашел это место два столетия спустя, чтобы, вернувшись А как вернуться-то? Как зажмуриться и проснуться там, в подвале скриптории, в осажденной латинянами в 1608 году крепости, чтобы рассказать Митяю, воеводе, царевне Ксении и всем сидельцам, где находится живительный источник? Но он пока оставался здесь. Что-то крепко держало Ивашку в году 6888 от сотворения мира или 1380
от Рождества Христова
В пестрой суете и сутолоке подготовки к сражению никто не удивился появлению рядом с княжеским ближником скромного молодого писаря. Монастырские сочли его кем-то из свиты воеводы, а княжеские местным добровольным помощником. И те, и другие не донимали расспросами не до того было. Все занимались подготовкой к предстоящему сражению, заботы о котором поглощали всё внимание и энергию.
«Опричь ополчения московского, аккуратно записывал Ивашка под диктовку воеводы, конно и оружно третьего дня приидоша рати князей Белозерских Федора Романовича и Семена Михайловича, купно с князем Андреем Кемьским от Белого озера, тако ж дружины князя Глеба Карголомского, Андожских князей да Ярославских князя Андрея Ярославского, князя Романа Прозоровского, князя Льва Курбского».
Воевода Боброк задумался, проверяя торопливо нацарапанные на воске буквы.
Тако ж князя Владимира Андреевича Серпуховско-Боровского, увлекшись, Ивашка продолжал за воеводой, бубня под нос хорошо знакомые ему слова Никоновской летописи, да князя Димитрия Ростовского дружины, посланца Великого Тверского князя Ивана Всеволодовича Холмского посошная рать, да устюжские князья, не названные по именам
Погодь-погодь, отроче, удивленно вздернул брови Дмитрий Михайлович, не было еще тверских да ростовских, они должны позже явиться и не сюда А ты сам откуда про них ведаешь?
От меня, любезный господин мой, послышался тихий голос Радонежского, оказавшегося рядом с воеводой, но писать ныне про то мы не станем. Хорошо, Иван?
В ответ на неожиданно подоспевшее спасение Ивашка торопливо кивнул, затравленно глядя снизу вверх на тучей нависшего над ним князя и понимая, как по-глупому выдал свою осведомленность, которой в данном месте и в это время нет никакого объяснения.
Сколько полков по росписи? деловито осведомился игумен, игнорируя смятение Ивашки и недоумение Боброка.
Шесть
Набело пиши пять, Иван. Так надо, твёрдо произнес отец Сергий, упредив вопрос писаря, грамотку эту разрешим одним глазком подсмотреть ордынским соглядатаям, пусть думают, что нас меньше, чем есть на самом деле А ты, Дмитрий Михайлович, реки повеление о выступлении. Ждать более невозможно. Рать мамаеву опередить надобно, пока они на Резань сами не двинулись.
Как скажешь, отче, поклонился Боброк.
Ивашка удивился тому, как естественно и благосклонно воевода и Дмитрий Донской приняли повеление троицкого затворника выступить войску с рассветом тремя колоннами по трём дорогам на Коломну: передовому полку через деревню Котлы, пешцам по Болвановской дороге, снузникам(**) по Брашевой
Вот и добре, удовлетворенно кивнул Радонежский. Запиши, Иван, и оставь сии таблички на столе на видном месте Снедать пора. Приглашаю тебя, княже, с соратниками на нашу монастырскую трапезу, а мальчонка пока побудет в укромном месте, последит, есть ли интерес какой к разговору и делу нашему
После обеда сытый и сонный Ивашка, сидя в углу самого большого помещения монастыря и высунув от усердия язык, переписывал набело сведения из россыпи наскоро заполненных таблиц под неторопливую беседу Дмитрия Донского и Сергия Радонежского, расположившихся за огромным столом с бесчисленными грамотами. Гонцы со всех сторон света непрерывно пополняли немалое количество свитков.
И всё же, отче, зря ты отсоветовал городским старшинам оружно и доспешно ополчиться, князь оторвал преподобного от чтения.