На фронте при бомбежке и накрыло, слабо улыбнулся ей с трудом стоявший на ногах Мишка, обозревая чисто выметенный ветром круг диаметром метров шесть, в котором они и находились с дворничихой. За пределами этого круга все было усыпано сорванной с деревьев последней листвой и ветками, и даже одно дерево неподалеку от них было вывернуто неведомой силой с корнями и буквально отброшено на пару метров от бывшего места обитания. Теть А чего тут было-то?
Ох, милок А кто его знает-то? опершись на метлу, проворчала та, с тоской глядя на предстоявший ей объем работ. Сперва-то дождь ливанул как из ведра, и, почитай, почти сразу прекратился. Минут пять и небо очистилось, звездочки показались. Я-то возле окна стояла. Спать ложилась, услышала дождь да подошла поглядеть, сильный ли. Поглядела Покуда до окна дошла дождя
уж не стало, гляжу а тучи будто крутит кто, и те быстро так в разные стороны расходятся, а за ними небо чистое-чистое. А вот ветра-то не было, ни, покачала она головой. Чего это с деревом так, не пойму я Да и тут вон словно буря какая была, а тута, гляди, чистенько все, словно выметено. Ты-то ничего не видал? с надеждой взглянула она на поеживавшегося в мокрой одежде парня.
Не, теть Я, видать, раньше упал. Даже дождя-то не видел, хоть и промок вон весь, пробормотал Мишка, пряча глаза. «Повезло, что это вырвалось вот так, и вроде никто, кроме того дерева, и не пострадал», промелькнуло у него в голове. Теть, пойду я, дома прилягу, а то чегой-то плохо мне, проговорил он, по-прежнему не поднимая на собеседницу глаз.
Ступай, милок, ступай, да переоденься, не то простынешь напрочь в мокром-то закивала головой тетка. Ты б в больницу, что ль, сходил, а?
Схожу Завтра обязательно схожу, послушно кивнул он тетке и поплелся домой.
Дойдешь сам-то, аль проводить? донесся в спину заботливый голос.
Дойду, отозвался Мишка. Я потихоньку, теть
Дорога до дома оказалась долгой. Мишка то и дело присаживался на встречавшиеся ему годные для этого поверхности, чтобы перевести дух. Сил не было совершенно. Он был абсолютно опустошен, выпит до дна. Больше всего ему сейчас хотелось вот прямо здесь свернуться в клубочек и уснуть. Но нельзя. И, превозмогая буквально валившую его с ног слабость, Мишка только колоссальным усилием воли переставлял заплетавшиеся от слабости ноги. Добредя до общежития, он с трудом поднялся в свою комнату и кулем рухнул на кровать.
Глава 7
Павел Константинович в свою очередь учил его управляться с инструментами, плотничать по мере надобности, заниматься мелким ремонтом, да и вообще всему, что должен знать и уметь любой мужчина.
Отогреваясь душой в доме Егорова, зная, что его там ждут и любят, Мишка каждое воскресенье мчался к названным родителям. Там он мог поделиться тем, что накипело на душе за неделю, поговорить, посоветоваться и получить понимание, помощь и поддержку.
В школе дела у него тоже налаживались. При помощи Нины Петровны математика вскоре стала ему даваться, а следом подтянулась и физика. Получив больше времени, Мишка смог заняться историей и русским языком они были необходимы для поступления в выбранный им институт. Да и голова, отвыкшая от учебы, теперь стала работать на порядок лучше он заметил, что стал внимательнее и научился лучше запоминать поступавшую информацию.
В начале февраля, возвращаясь после школы, Мишка еще с улицы услышал шум, крики, плач, несущиеся от общежития. Не то, чтобы там всегда было тихо всякое случалось, но к ночи общага обычно затихала, и хотя тихо в этом человеческом муравейнике не было никогда, но и такого он еще не видел. Войдя в подъезд, он понял, что крики несутся со второго этажа, и, кажется, с его секции.
Взлетев по лестнице, Мишка еще на вечно темной площадке ткнулся в спины стянувшихся к месту события зевак.
Что там случилось? дернув ближайшую тетку за плечо, спросил парень.
Да у Зинки вон че-то случилось, кажись Аль убили кого? А мож, и она кого прибила? Понять толком не могу, она уж, поди, полчаса воем воет, голосит вон, как прирезанная. А чего голосит, понять невозможно, торопливо протараторила тетка, даже не подумав обернуться. Ванька безрукий че-то за милицией побежал, и тетка, не обращая на Мишку ни малейшего внимания, вновь привстала на цыпочки, пытаясь из-за спин собравшихся рассмотреть хоть что-нибудь.
Дура ты, Нинка! отозвалась на теткину тираду стоявшая перед ней моложавая женщина в накинутой на халат телогрейке и с бумажками в волосах. Кого Зинка прибить-то может? Она ж мухи не обидит! И чего зазря языком-то молотишь? Случилось у ей чтой-то Вона как голосит, убивается. Иль с детями чего? Ладно еще, ежели с сиротами пригретыми, а ежели с ейными? с тревогой в голосе рассуждала она.
А ну цыть, бабы! цыкнул на закудахтавших женщин стоявший чуть впереди мужчина. Развели тут: ейные, не ейные Пригрела баба сирот молодец, дай ей Господи. Вы-то небось никого себе не взяли? И какая разница сирота аль ейное дитя все четверо они таперя ейные, и всякого
жаль, ежели чего случится, договорить мужчина не успел толпа зашевелилась, зароптала, подалась вперед, доносившиеся вой и причитания сменили тональность, стали тише, заглушаясь гулом, исходившим от собравшихся.