Каховский поднял руку, подзывая своих башибузуков:
Дом на отшибе видели? Вот его и жгите. А остальные пейзане, думаю, и так наказаны.
В дом Онисима-солдата полетел зажжённый факел. Соломенная крыша вспыхнула так, как будто только этого и ждала. Полковник, хотел было сказать что-то крестьянам, но передумал. Подозвал к себе командиров взводов:
Господа офицеры. Из селения мы уходим. Думаю, что полностью его жечь не стоит. Уходим и становимся на ночлег в той, предыдущей деревне. Разрешаю солдатам взять всё, что приглянется. Командуйте, господа. И распорядитесь,
делу.
Послужили бы вы, братцы, на Кавказе или в других местах, то поняли бы, что офицер офицеру рознь. А вам, сударь, как будущему прапорщику нужно знать, что уметь нужно всё! Мне приходилось и за лекаря быть, и за кашевара. Но, наставительно поднял указательный палец штабс-капитан, всё хорошо в меру. Нельзя, чтобы солдаты на шею садились. Так ведь, братцы?
Так-так, Ваше Благородие, радостно отозвались солдаты, наевшиеся офицерской стряпни.
Ну, а коли так, то чего же ружьё до сих пор не починили? Порох и пули остались? строго спросил Клеопин.
Остались, уныло протянул Сумароков. А починить не смогли. Кузнец тут местный пробовал, но тоже не смог. Говорит на губки для кремня нужно резьбу нарезать, а у него инструмента нет. Без ружья-то совсем плохо. Есть, правда, пара пистолетов. Но к ним пуль нужного калибра нет.
Мать-перемать, злобно выдохнул штабс-капитан. Всех вас в пень-колоду и мордой о бакенбарды через дохлую корову... Как же вас до сих пор не прибили, таких бестолковых? Юнкер, тащите пистолеты! А заодно весь порох и свинец. А вы, молодцы... несуягные, подбросьте-ка дровец в печку.
«Молодцы несуягные» бросились во двор как ошпаренные. Юнкер метнулся в угол, откуда вытащил не только пистолеты, но и все боеприпасы. Запас оказался приличным. И в количестве стволов Сумароков ошибся. Их оказалось не два, а целых три. Два прекрасной аглицкой работы. Из-за малого размера их называли «жилетными». Оружие оказалось в превосходном состоянии. А сделать пули... Это же сущий пустяк!
Николай взял один из оставшихся от ужина сухарей, размочил его и слепил шарик. Подогнал его по размеру пистолетного ствола «откалибровал» модель. Потом, взяв остатки сухарей, намочил их и выдавил пальцем ямки чуть меньше слепленного шарика. Дальше уже дело техники развести огонь и расплавить свинец в тигле.
Огонь в печи уже разгорелся. Штабс-капитан поискал, в чём бы расплавить металл. Из подходящей посуды металлическими оказались только медный солдатский котелок да чугунная сковородка. Впрочем, сойдёт и сковородка. Бросил в неё с десяток ружейных пуль и сунул в огонь. Через пару минут свинец начал плавиться. Когда началось бурление, Клеопин ловко подцепил «тигель» сковородником и вытащил его наружу. Как можно быстрее разлил расплавленный металл по намеченным ямкам. Ну, теперь, собственно, и всё.
Когда свинцовые шарики застыли, Николай выколотил их из формочек. Получилось пять вполне приличных пуль.
Понял, как делать? спросил штабс-капитан у одного из солдат, который выглядел толковей. Сможешь продолжить?
Могу. Как не могу, ответствовал тот. Дело-то нехитрое.
Ну-с, сделай тогда ещё штучек десять. А лучше пятнадцать.
Озадачив солдата, Клеопин взял в руки третий ствол. Это был австрийский пистолет с полуприкладом, напоминавший небольшое ружьё. Дуло и ложе были основательно покорёжены. Но замок оставался целёхоньким. Стало быть, можно что-нибудь придумать...
Подайте-ка, дружище, ножик, распорядился штабс-капитан. Взяв у юнкера хлеборез, Николай стал отвинчивать замок от ложа. С трудом, но получилось. Теперь нужно было снять замок у драгунки.
В результате двухчасового упорного труда замок от пистолета был установлен на ложе ружья. Оружие готово к бою!
Что ж, господа, полюбовался Клеопин делом своих рук. Думаю, никто не обидится, если я возьму один пистолет и десяток пуль с порохом? А завтра с утречка и расстанемся...
Штабс-капитан, разумеется, кокетничал. И солдаты, и юнкер смотрели на него как Золушка на фею. Да захоти он забрать с собой весь «арсенал» так и то было бы сложно возразить. Конечно, могли бы попробовать... Но теперь, получив в руки ружьё и пистолет в рабочем состоянии, солдаты были готовы на всё...
Ваше Высокоблагородие, робко спросил Николая юнкер, повышая его в чине. Можно мне с вами? В том смысле вместе с Вами идти?
Благородие, автоматически поправил Николай тёзку. До «Высокоблагородия» я носом пока не вышел. А со мною это куда? Я пока иду по своим делам. Ну, а потом будет видно...
Подождите, Ваше благородие, забеспокоился один из солдат. А мы? Второй его поддержал: А нам-то что здесь оставаться?
А чем вам тут плохо? удивился юнкер. Живы, здоровы. Живёте в тепле да в сытости. Каждый вечер к девкам да к вдовушкам бегаете. Чего ж ещё-то надо?
Подождите, господин подпрапорщик, вдруг построжел один из солдат. Вы уж не обессудьте, а мы у господина штабс-капитана спрашиваем берёт он нас с собою али нет.
Ну, так и спросите, усмехнулся офицер. Подпрапорщик возражать не будет.
Разрешите, Ваше Благородие, нам вместе с вами пойти.