Уходим, спокойно сказал полковник Тимановский, раскурив трубку, и пошагал к станице. Его рота и весь полк Маркова двигались в арьергарде, прикрывая Добровольцев с тыла.
Отдохнув в Старолеушковской, миновав Ирклиевскую, Журавскую и Кореновскую, добровольцы двинулись в Закубанье разведка донесла, что под Екатеринодаром большевики сосредоточили крупные силы и значительную артиллерию, так что прямой путь на столицу Кубани был закрыт, а брать город большой кровью Верховный правитель не стал бы людей жалко, да и мало их. Тогда генерал Алексеев предложил переиграть противника ночью перейти Лабу и свернуть резко на запад, к черкесским аулам, чтобы ударить по кубанской столице с юга. Корнилов дал «добро»
Кирилл шагал и радовался, что ему попались крепкие сапоги, у иных уже и подметки отвалились, приходилось их верёвками подвязывать. Припасы тоже кончались, но вот такого позорного явления, как «самоснабжение», пока удавалось избежать генерал Врангель, человек не только благородный, но и нетерпимый к чужой низости, обещал грабителей вешать и пару раз сдержал своё слово Корнилов принял сторону барона.
Вышли к УстьЛабинской. Станица раскинулась живописно белыми хатами были застроены крутые холмы, спадавшие к Лабе и Кубани, а вокруг раскинулись виноградники да сады. На горизонте синела пильчатая линия Кавказских гор.
Оправляясь в голых кустах, Кирилл не застал приезда генерала Маркова. Сергей Леонидович с удивлением рассматривал окраину станицы, где в поле лежало много трупов.
Когда вы успели набить столько? весело поинтересовался он.
Это не мы, признался Тимановский, это корниловцы постарались.
Да? Ну тогда берите пример!
За Лабою, за станицей Некрасовской пошли черкесские аулы Нашухай, Гатлукай, Шенджий. Везде одно и то же бедные сакли, крытые соломой, старые почерневшие минареты, низкорослые, худые лошадки, грязные, кудлатые овцы И сотни мёртвых черкешенок, детей, аксакалов. Всех перебили большевики,
всех повырезали. В одной сакле обнаружили умиравшего старика с обожжёнными ногами, засунутыми в печь, в другой сохла на полу куча внутренностей человеческих. Кто тут лютовал? Над кем? И во имя чего?
В Гатлукае сестрицыдоброволицы перевязали молодого черкеса, исколотого штыком. Чёрносиние запекшиеся раны на его худом теле загноились, но были неглубоки кололи не насмерть, а развлекаясь.
За что они вас так? вырвалось у Авинова, помогавшего сестре Наде.
Бюржюй, говорят, ломано ответил черкес.
А на другой день горцы собрались под зелёным знаменем с белым полумесяцем и звездой, присягая на верность «Великому Бояру», черкесы шли мстить за убитых братьев и отцов, за изнасилованных жён и дочерей, «за Корнилова, за Родину, за Аллаха». Черкесскую конницу принял Каледин, радуясь даже горскому пополнению.
Под вечер, когда Кирилл шагал со всеми, неподалёку закрутился на коне Марков.
Я не вижу полковника Борисова! сказал он с нетерпением и недовольством.
Устал он, робко ответила сестра милосердия, «хохотушка с конопушками» по имени Варя, и находится в обозе
Мы все устали! отрезал генерал. На следующий раз передайте полковнику, чтобы он поборол свою усталость и был бы в строю вместе с другими. Обоз это раненые и больные!
Ночью добровольцы окружили станицу Новодмитриевскую, занятую большевиками, и уж здесь Авинову пришлось так худо, как не было за все военные годы. Мокрыми хлопьями валил снег, добровольцы вымокли и закоченели под злым студёным ветром.
1й Офицерский полк уткнулся в реку, прикрытую тонким ледком. Неожиданно грянул мороз, ветер усилился, поднимая пургу, покоробившаяся одежда сковала тело, словно приучая к деревянному гробу. Кирилл сжимал винтовку, не чувствуя пальцев.
Не подыхать же нам здесь в такую погоду! воскликнул генерал Марков. Идём в станицу!
Сергей Леонидович приказал не стрелять, а учинить штыковую атаку.
Полк, вперёд! крикнул он и первым шагнул в ледяную воду.
Роте атаковать! скомандовал Тимановский, входя в реку. С Богом!
Авинов, высоко поднимая винтовку, перешёл реку, окунаясь где по пояс, где по грудь, и вступил в рукопашный бой с «красными», не ожидавшими атаки в такую ужасную ночь.
Рядом дико ржали лошади, тянувшие пушку. Неожиданно в пристяжную угодила артиллерийская граната, отрывая голову напрочь. Коренник скрылся под водой с развороченной грудью, и ездовые попадали в согретую кровью реку