В Егорлыцкой устроили дневку отмылись, отъелись и двинулись к селу Лежанка через голую степь, уже не чуя за спиной уютного и успокаивающего пыхтения бронепоезда. «Орёл» укатил, чтобы пробиться к железнодорожному узлу на Тихорецкой и помочь добровольцам перейти пути у станции Леушковской.
Та же степь тянулась перед наступающей армией, только не ровная уже, а слегка волнистая плавные всхолмления урезали горизонт, протягивая серые тени по склонам, выпячивая голую чёрную землю в прорехах снежного покрова.
Чтобы наступать скоро, требовалось всю армию усадить либо верхом, либо на подводы по шесть человек на каждую. Пока что подвод хватало едва для трети добровольцев ехали и шли по очереди.
В авангарде шагал полк генерала Маркова. Сам генерал в жёлтой куртке по колено, в белой текинской папахе шёл впереди. Кирилл едва поспевал за ним. Когда же он перевалил через гребень, то увидел Лежанку белые хатки россыпью, острые верхушки пирамидальных тополей, синий купол церкви, ветряки на кургане. Понижение от самого гребня доходило до речки Средний Егорлык, на противоположном
берегу которой и расположилось село, за мелкой водою со льдистыми заберегами тянулась полоса густых камышей, далее чернели огороды, перерытые окопами.
Рядом со 2й ротой шагали бойцы 4й. Подскакавший на коне Марков недовольно спросил:
Четвёртая рота, что это за строй?
Не успел командир, ротмистр Дударев, ответить, как рота хором донесла:
Справа по три, ваше превосходительство!
Я вам покажу! погрозил им плетью генерал. Пехота, а «справа по три»!
И тут же в вышине разорвалось шрапнельное облачко, а следом другое, третье Затрещали винтовочные выстрелы, застучал пулемёт.
Большевики окопались! послышался энергичный возглас.
Выкопаем! отозвался офицер в экзотическом треухе.
И закопаем! добавил ктото.
В цепь! разнеслась команда.
Марковцы растянулись в цепи, готовясь ударить в лоб и занять мост.
Не забегать! покрикивал Тимановский. Ровнее, господа! Цепь, вперёд!
Правее дороги проскакал полковник Неженцев, верхом на мышиного цвета кобыле. За ним ровно наступали корниловцы. Партизанский полк заходил слева от дороги.
Друзья, в атаку! прокричал Марков, задирая вверх руку с «наганом». Вперёд! Обуться в бою!
Рота Тимановского двинулась к главному мосту. По обе стороны от него чернели свежевырытые окопы, на пригорке хоронилось пулемётное гнездо. Огонь вёлся вялый, словно через силу.
Кирилл вместе с офицерами из взводов штабскапитана Згривца и поручика Кромма ринулся прямиком через реку.
Средний Егорлык в ширину раскинулся метров на двадцать всего, воды там было по пояс, но вот ноги уходили в ил выше колена, страшно увязая в липкой холодной грязи. Под перекрёстным огнём люди едва передвигались, порываясь плыть. И вот они, спасительные камыши!
Шёпотом матерясь, Авинов одним из первых добежал до окопов. Перепрыгнув через невысокий бруствер, он оказался лицом к лицу с молодыми казаками, оравшими вразнобой:
Щоб вам повылазило!
Гаа, бисова душа!
За ррабочих!
Лица у них были испуганные, но в штыковую атаку молодцы всё же бросились и нарвались на длинную очередь из винтовки. А вон ещё двое. Кирилл вскинул винтовку, нажал на курок Сухой щелчок. Осечка?! Ещё! Щелчок. Патроны кончились!
А, ччёрт
За спиной у Кирилла захлопали выстрелы из «нагана», и оборонявшиеся дружно побежали к станице. Впереди всех мчался пулемётчик.
Вдруг, откуда ни возьмись, явился красный командир верхом на коне.
Товарищи! завопил он, потрясая «маузером». На соборную гору! Кадеты штурмуют мост!
Бойцы поручика Кромма выстрелили залпом, снося красного с седла.
По отступающим двенадцать!
«Красные» бежали, как куры перед автомобилем.
Артифексов, отпуская весёлые матерки, упал на колени возле «максима» и развернул пулемёт. Тот ритмично застучал, пережёвывая ленту с патронами и злобно выплевывая косточкипули.
Белогвардеец с аршинными усами сиганул в соседний окоп и столкнулся с раненым красноармейцем.
Бачь, та це ж ты, Опанас! завопил он. Ах ты, мать твою, байстрюк скаженный!
Це ты, Охрим?! вылупился «красный». Та що ж ты, мать твою в душу, утроба поганая, усю задныцю мени расковыряв? Що я тоби сдався, чи казенный, чи шо?
Шо ж ты тут робишь, лахудра вонюча?! Спизнався с проклятущими балшевиками, бандит голопузый?
Куркуль поганый!
Охрим выстрелил в упор, раскалывая Опанасу голову и выплескивая мозговую жижу.
Показался Марков и удивился.
А вы откуда взялись?
А мы через реку, ваше превосходительство! ответил Авинов.
Завидя, как белогвардейцы погоняют сдавшихся в плен, генерал резко скомандовал:
Пленными не заниматься! Ни минуты задержки! Вперёд!
С лихим посвистом, вертя над головою сверкающие сабли, в станицу ворвалась конница генерала Эрдели. Отовсюду доносились одиночные выстрелы, ржали кони, кричали люди, но это уже не был шум битвы добровольцы добивали противника.
Кирилл, не выпуская винтовки из рук, вышел на широкую улицу. Селян ни одного, только убитые лежали на дороге, раскинув руки и ноги в унавоженном снегу. Разнёсся зов Неженцева: