Не спешите, Кирилл, осадил его Верховный. Мы решили уйти на Дон вместе с текинцами. Георгиевцы и поляки обещали прибыть сразу после нас. Поэтому двинемся верхом большой дружной компанией!
Корнилов пригласил коменданта и сказал ему:
Немедленно освободите генералов. Текинцам изготовиться к выступлению к двенадцати часам ночи. Я иду с полком.
Собирались на квартире коменданта. Кожанку свою Кирилл сменил на овчинный полушубок, а фуражку на папаху. Романовский остался в офицерской форме, только генеральские погоны спорол, а прапорщичьи нашил. Марков и вовсе переоделся рядовым солдатом. Играя роль денщика Романовского, он удачно подражал распущенной манере «сознательных товарищей».
Генерал Лукомский превратился в немецкого колониста, а Корнилову досталась роль хромого старика в заношенной одежде и в стоптанных валенках. Актёрские способности здорово помогали «Верховному».
Присядем на дорожку, тихо сказал Лавр Георгиевич.
Генералы и поручик присели кто куда. Посидев, помолчав о своём, Корнилов вздохнул и хлопнул себя по коленям.
Ну, с Богом!
Из тюрьмы генералы не бежали, а просто вышли и сели верхом на коней. Солдатыгеоргиевцы выстроились ровно в полночь. Корнилов, уже переодетый, вышел и простился с ними. Поблагодарил за исправное несение службы и выдал в награду две тысячи рублей. Георгиевцы проводили «Верховного» со словами: «Дай вам Бог, не поминайте лихом»
По коням!
Текинцы, хоть и накинули на халаты шинели для пущего сугреву, а всё равно выделялись в темноте белыми пятнами папах.
Первая полусотня садись! раздался в ночи напряжённый голос корнета Хаджиева. За мной!
В час ночи сонный Быхов был разбужен топотом коней: четыре сотни Текинского полка во главе с Великим Бояром вышли к мосту и, перейдя Днепр, скрылись в ночной тьме.
Они ехали по родной земле всю ночь и весь день, скрываясь и прячась от людей, держась вдали от железных дорог, чтобы сразу оторваться от Могилёвского района. Шли лесом, рысью пересекали поля, встречая ещё не замёрзшие, с трудными переправами реки. Морозов пока не случалось, но по ночам заметно холодало.
В попутных деревушках жители разбегались или с ужасом встречали текинцев, напуганные разбоем солдатских банд, бороздивших тогда вдоль и поперёк
Могилёвскую губернию, и с изумлением провожали инородцев, которые за всё платили и никого не трогали.
На седьмой день похода, третьего ноября, полк выступил из села Красновичи и подходил к деревне Писаревке, имея целью пересечь железную дорогу восточнее станции Унеча. Шли густым лесом, по узкой тропе, чередой по одному, по двое.
Кирилл к тому времени устал изрядно. Щёки и подбородок его заросли щетиной, немытое тело зудело. Но дух был крепок.
Надо выслать вперёд разведку, решил Корнилов.
Генерал вовсе не казался изморённым, напротив, Верховный будто помолодел после долгой отсидки он снова был в деле, на коне, и верные текинцы шли за ним, тихонько напевая свои заунывные песни.
Словно поджидавший корниловское войско, из лесу вышел крестьянин этакий деревенский хитрован в годах. Он был в драном тулупе, в подшитых валенках и смешной шапкетреухе. Суетливо поклонившись генералам, старик сказал:
Слыхал я, как вы тута про разведку баяли. Так я в энтом деле мастак ещё в турецкую войну Шипку брал. Ежели заплатите деньгою там, али махрой, так я проведу, куды надоть.
Заплатим, старик, не сомневайся, ответил Корнилов. Веди!
И крестьянин повёл. Кирилл ехал впереди, вместе с Саидом, генералы держались в серёдке.
И полчаса не прошло, как проводникдоброволец стал заметно нервничать. В Авинове закопошилось подозрение, но укрепиться не успело поравнявшись с опушкой леса, проводник упал навзничь и живо откатился колобком в кусты. А большевики, скрывавшиеся в засаде, встретили текинцев ружейным огнём в упор. Раздались крики боли, дико заржали раненые лошади.
Отходим! заорал Корнилов. Все в лес!
Обходя опушку, показались конные рабочекрестьянские сотни, качаясь и переваливаясь, выехал броневик «РуссоБалт». Два пулемёта, торчавшие из его башенки, застрочили, ссекая кору и ветки. Забабахала пушкаскорострелка МаксимаНорфельда мелкие, но злые снаряды взбрасывали прелую листву, пуская вразлёт визжащие осколки. С диким гортанным криком «Иааааиаааа!» сквозь цепи «красных» прорвались текинцы.
Авинов выхватил «маузер», дважды выстрелил по «товарищам», а после приметил убегавшего проводника, вжимавшего голову в плечи. Пуля догнала предателя, разрывая морщинистую шею и брызгая кровавой жижицей.
Собаке собачья смерть! оскалился Марков, скакавший поблизости. Уходим, поручик!
Уходим!
Лошадь под Корниловым была убита вынесла седока из огня и пала. Хаджиев мигом подсадил Бояра на свою запасную. Отряд забивался всё глубже и глубже в лес, уходя от погони, не ввязываясь в бой с превосходящими силами противника.
Измученные вконец текинцы, не понимавшие «текущего момента», находились в полнейшем унынии.
Ах, Бояр! цокали они языками. Что мы можем делать, когда вся Россия большевик? Нам политика всё равно, мы просто режем