Мы не имеем права отпустить их! заявил Стуколин.
За всех не выступай, огрызнулся Стриженый, он продолжал прятать глаза и говорил без свойственной ему уверенности, что, конечно, выдавало его душевное смятение. Меня подрядили забрать груз Забрать груз, и только! Я перекупщик, понятно? Я коммерсант
Коммерсант, с невыразимым презрением произнёс Стуколин. То-то ты с пушкой ходишь.
В наше время коммерсанту без пушки нельзя, охотно сменил тему Стриженый. В наше время без пушки тебя и за человека никто не примет.
Перевалившись на бок, Стуколин почесал кулак.
Да тебя и с пушкой за человека никто не примет. Ещё только стрелять начали, он уже обгадился. Родину, говорит, люблю. О детях, говорит, думаю. Защитник отечества, блин.
Стриженый побагровел.
Ты много о себе думаешь, лейтенант, сказал он злым голосом. Я ведь и обидеться могу.
Да плевать я хотел на твои обиды! Мы здесь треплемся, а время идёт. Нужно что-то делать, иначе нас и вправду всех перестреляют!
Стриженый задышал носом и сразу чихнул. Выругавшись, он посмотрел на Стуколина более трезвым взглядом.
Ты что-то придумал, лейтенант? Или, может, всё-таки гранатой? Но у меня гранат нет.
Гранаты и у меня нет, признался Стуколин. Но граната нам не нужна. Мы их выкурим без всякой гранаты.
Это как?
Дым. Хороший едкий дым. Мы их выкурим.
Дымовой шашки у меня тоже нет.
Узко мыслишь, Павел! Стуколин был отходчив, а потому раздражение, вызванное нерешительностью Стриженого, проявившейся в самый ответственный момент, сразу прошло. Для дыма шашка не нужна. Достаточно ветоши, сырых веток, бутылки автомобильного масла и канистры бензина.
Идея! одобрил Стриженый с горячим энтузиазмом; он уже улыбался. Ох как они побегут!
Повернувшись, он свистнул и замахал рукой, призывая своих пацанов. Те зашевелились и поползли со всех сторон. Боевики, засевшие в грузовом отсеке «Геркулеса», обнаружив активность в стане противника, открыли беспорядочную стрельбу. Это, впрочем, не помешало Стриженому провести военный совет и отдать подчинённым соответствующие распоряжения. Когда парни отправились готовить наполнители для дымовых шашек, Стриженый снова обратился к Стуколину:
Минут пятнадцать, лейтенант, у нас на это уйдёт. А потом как груз доставлять будем? Мелкими порциями? Или одной большой?
Мелкими удобнее. Но есть риск, что кого-нибудь подстрелят
Кого-нибудь подстрелят в любом случае, пообещал Стриженый.
Понятно, но риск можно свести к минимуму, ответил Стуколин и изложил свой план.
А кто в кузов полезет? уточнил Стриженый, выслушав старшего лейтенанта.
Я полезу, браво отвечал Стуколин. Я предложил, я и полезу.
Что ж, резюмировал Стриженый, помолчав, никто тебя за язык не тянул.
Ветки валежника, сырые от дождя, обмотали ветошью, обильно политую машинным маслом и бензином. Получившуюся «куклу» укрепили куском бечёвки. Работы велись в кузове «ЗИЛа», принадлежащего воинской части 461-13"бис". Затем «куклу» прислонили к заднему борту, поставив на попа, а в специально проделанную в ветоши дыру впихнули бутылку с бензином, в горлышко которой насовали сухой бумаги это запал. Поджечь его и собирался старший лейтенант Стуколин, расположившийся на полу кузова таким образом, чтобы не попасть под обстрел и не пострадать при ударе. Каблуками сапог старший лейтенант упирался в скамейку по правому борту, в левой руке он держал зажигалку, которую ему отдал Стриженый, правая была свободна, но в любой момент могла выхватить пистолет ТТ, засунутый в карман куртки.
Готов, старший? спросил Женя, показав над задним бортом своё чумазое от грязи лицо.
Всегда готов, буркнул Стуколин; он немного нервничал.
Яровенко занял место в кабине, развернулся и врубил передачу заднего хода. Как и следовало ожидать, боевики на транспорте, едва завидев приближающийся грузовик, открыли по нему беглый огонь. Пацаны Стриженого не остались в долгу, но, по настоянию Стуколина, они стреляли в воздух: Алексей опасался, что какая-нибудь шальная пуля нанесёт непоправимый вред «Геркулесу», и он загорится или не сможет потом взлететь.
Старший лейтенант лежал на полу кузова и наблюдал, как пули рвут натянутый брезент над его головой. В этот момент он старался ни о чём не думать; посторонние мысли, как Алексею казалось, могли помешать ему быстро и точно привести в действие намеченный план.
Яровенко предстояло выполнить ювелирную работу. На заднем ходу он объехал грузовик, стоявший пустым у рампы, и буквально впритирку к нему борт к борту подал «ЗИЛ» к норвежскому транспорту. Пули продолжали свистеть. Одна из них выбила щепку из доски заднего борта, другая зацепила «куклу». Старший лейтенант продолжал оставаться безучастным и неподвижным. Но когда «ЗИЛ» остановился, Стуколин начал действовать. Он чиркнул кремнием зажигалки. Импровизированный фитиль занялся, и Алексей, приподнявшись, ухватился руками за «куклу» с очевидным намерением толкнуть её так, чтобы она перевалилась через борт и упала на рампу грузового отсека. Стрельба стихла: видимо, боевики обалдели, не понимая, что этот грузовик-камикадзе собирается сделать. Фитиль горел бойко, а Стуколин напрягал все силы, пытаясь из полулежачего положения выпихнуть вонючую «куклу» за борт. «Кукла» не поддавалась. Скорее всего, ветошь за что-то там зацепилась, и старший лейтенант сообразил, что ещё секунда-другая и будет поздно: «кукла» останется в грузовике и зачадит.