Маканин покивал:
Разумеется, все те, кто войдёт в комиссию, будут иметь соответствующий допуск.
Тогда я не вижу никаких препятствий для проведения инспекции, сказал Громов. Когда вас ждать?
Думаю, мы навестим вас советник полистал настольный календарь, в пятницу. То есть через три дня. Устроит?
Вполне.
Маканин вдруг улыбнулся:
И не вздумайте газоны красить. Наводить «потёмкинскую деревню» не в ваших интересах.
А у нас нет газонов, с такой же широкой улыбкой отвечал ему Громов. Только камень и мох.
На этом они закончили беседу и распрощались с советником Маканиным. Выходя из здания администрации и спускаясь уже по парадной лестнице, Лукашевич наконец-то собрался спросить у Громова:
Ну и как ты считаешь, Костя, поможет он нам?
Мне кажется, он ещё не решил
В каком смысле? заволновался Стуколин, вполне уже удовлетворённый тем, чего в ходе переговоров с Маканиным удалось достигнуть.
У меня сложилось впечатление, что этот Лев Максимович присматривался к нам, пояснил свою мысль майор. Может быть, у него есть какие-то идеи на наш счёт. Может быть, никаких идей у него нет. Не знаю. Но он явно хотел убедиться, что мы те люди, за которых себя выдаём
Во-во, подтвердил Лукашевич, совершенно точно. Мне тоже так показалось.
Чего-то вы мудрите, ребята, сказал Стуколин. За кого же мы можем себя выдавать? Не бомжи ведь с улицы пришли?
Громов пожал плечами и ответил философически:
Разве суть человека в том, откуда он пришёл?
Вот за что я тебя порой очень не люблю, Костя, сказал Стуколин, так это за твою манеру говорить загадками. Продукты он даст?
Скорее всего, даст. Вопрос только, чего он потребует за это?
А он может чего-то за это потребовать? агрессивно осведомился Стуколин. Им мало, что мы рубежи защищаем?
Теперь, видишь ли, мало, съязвил Лукашевич.
Спокойнее, ребята, осадил их Громов. Поддержку советник нам окажет. Это сейчас главное. Всё остальное потом.
Что? Что «потом»? продолжал волноваться Стуколин.
Поживём увидим, сказал Громов. Поживём увидим
Глава пятая Потенциальный противник
Двое,
расположившиеся в отдельном кабинете «Адмирала» с видом на Потомакскую долину, также принадлежали к безликому племени аналитиков специального отдела ЦРУ, разрабатывавшего «мусульманскую проблему».
Джон Мур, седеющий мужчина средних лет, когда-то выпускник Йельского университета с дипломом специалиста по турецкому языку и литературе, занимался соответственно Турцией и её ближневосточными политическими союзниками. Мур был многодетен, состоял членом десятка клубов и носил бороду.
Роберт Фоули, разделивший с ним сегодня обед и кабинет, в противоположность Муру был молод, холост и гладко выбрит. Клубы он не посещал, предпочитая им весёлые вечеринки «для всех» и спортивные состязания. К тому же диплом он получал не в Нью-Хейвене, а в Бостоне, и занимался не Турцией, а новыми мусульманскими странами, появившимися на карте мира после развала Советского Союза.
Однако, несмотря на столь вопиющую разницу в возрасте, общественном статусе и в интересах, Фоули и Мур уже года три ходили в закадычных друзьях, и взаимоотношения их строились не по схеме «отец-сын», или, скажем, «начальник-подчинённый», а на принципах полного равенства и обоюдостороннего уважения. Местом же их постоянных встреч и бесед стал именно «Адмирал Грир», куда оба наведывались по два раза в день: в обеденный перерыв и по окончании рабочей смены.
За обедом они беседовали прежде всего о политике, и вот тут-то и находилась точка соприкосновения этих столь непохожих друг на друга людей. Оба они были «настоящими американскими патриотами», то есть поругивали японцев и европейцев, которые «забыли, кто выиграл Вторую Мировую войну», высказывались в цинично-презрительном духе о странах «третьего мира», открыто ненавидели славян и коллекционировали анекдоты о политкорректности. Оперативной информацией им делиться не приходилось, поскольку, во-первых, это не поощрялось непосредственным начальством, а во-вторых, в том до сих пор не было особой нужды. Однако сегодня, тёплым днём в конце августа, такая нужда возникла.
Инициативу проявил Мур. Закончив с обедом и промокнув губы салфеткой, он спросил своего приятеля:
Слушай, Боб, ты до сих пор занимаешься этими гоблинами?
О каких гоблинах ты говоришь? уточнил Фоули, мучающий вилкой фирменный военно-морской стейк.
О тех самых, пояснил Мур, у которых на гербе два автомата Калашникова.
А-а, понял Фоули, конечно. Ими я как раз и занимаюсь.
Тогда позволь спросить, наши агенты в той стране есть?
Конечно, Фоули улыбнулся. А ты сомневаешься?
Они из местных?
Фоули дожевал стейк, а салфетку скомкал в кулаке.
Кроме резидента, все из местных. А к чему ты это?
Мур помедлил, затем, отвернувшись от приятеля, глядя на Потомакскую долину и понизив голос, сказал следующее:
Видишь ли, Боб, в начале этого месяца в одной из самых дрянных гостиниц города Трабзона состоялись переговоры между представителями двух спецслужб. Переговоры были тайными, и обе стороны подготовились к ним основательно. Не учли они только одного: хозяин этой гостиницы наш старый и проверенный агент.