Барон уже, наверное, считает минуты, Вебер кивнул, будто сам себе.
Сзади вдруг зашевелился Мюллер и сонно размял затёкшую шею.
Клаус, а если если мы всё-таки заглянем в саркофаг? Просто взглянем. Ради науки.
Вебер нахмурился, но искра любопытства уже вспыхнула в глазах.
Барон велел не трогать до его приезда.
Ну и что? Мы же не воры, Мюллер пожал плечами. Никто не узнает. Вдруг там действительно что-то невероятное?
Молчание тянулось, как резина, но потом Вебер сдался.
Ладно. Только быстро.
Грузовик съехал на обочину. Водитель остался в кабине, закурил «Вест» и уставился в радио, где хрипел «Falco». И Вебер с Мюллером полезли в кузов. Дождь барабанил по крыше, воздух был густой, пах железом и сырой древесиной. Они осторожно сняли упаковку с саркофага. Камень был древний весь испещрён непонятными символами,
будто кто-то царапал их ногтями тысячи лет назад.
Помоги с крышкой, тихо сказал Вебер.
Пальцы скользили по холодному камню. Они навалились вдвоём плита нехотя сдвинулась, скрипя так, что мороз прошёл по коже. Изнутри дохнуло странным запахом не смертью, нет, а чем-то сладким и чужим, как духи из другого мира.
Внутри покоилась мумия ткань истлела, но черты были пугающе ясны. По бокам лежали золотые пластины, усеянные символами. На груди у мертвеца был амулет чёрный камень в золотой оправе, будто осколок ночи.
Чёрт возьми прошептал Мюллер. Символы они светятся?
И правда в полумраке кузова знаки на пластинах мерцали зелёным светом, будто дышали. Вебер потянулся ближе и вдруг амулет вспыхнул ослепительно ярко. Свет ударил им в глаза, пронзил разум и понесло Видения хлынули волной финикийские корабли режут волны по морям, которых уже нет на карте, жрецы в чёрных тогах склоняются над костяными алтарями, царь Ахирама шепчет заклятья на языке, старше самого Вавилона.
Нет Нет Мюллер зажал голову руками, как будто мог вытолкнуть эти картины наружу. Что это за ад
Вебер пытался отвернуться, но не мог видения душили, сгущались, становились кошмаром наяву. Он видел древние силы, просыпающиеся под камнем, видел тени прошлого, тянущиеся к ним сквозь века и чувствовал проклятие, которое три тысячи лет ждало именно их.
Мы не должны были выдохнул он сипло. Не стоило открывать
В кузове стало холодно. Дождь усилился. И где-то далеко по радио заиграла музыка, а внутри грузовика два человека уже не были прежними.
Водитель услышал истошные крики из кузова и резко обернулся. То, что он увидел, вогнало его в животный ужас. Вебер и Мюллер корчились на полу, словно их выворачивало наизнанку лица перекошены невыносимой болью, из глаз струилась густая чёрная жижа. Водитель выскочил из кабины, бросился прочь по мокрому гравию, но грузовик уже медленно, словно по чужой воле, покатился назад прямо к краю обрыва.
Он заорал, но тормоза не отвечали будто их вырвал из системы тот же мрак, что сейчас душил воров. Машина сорвалась вниз и, с глухим грохотом, взорвалась от удара об скалы. Пламя жадно проглотило тела Вебера и Мюллера, но саркофаг уцелел камень даже не покоптился.
А когда спасатели добрались до места катастрофы, они нашли только искорёженный металл и два обугленных трупа. Саркофага уже не было. Говорили его унесли местные, кто-то шептал «Он сам ушёл в горы. Вернулся домой». Никто не верил официальным версиям.
А тем временем в Эдинбурге Стерлинг сидел в прокуренном баре на Кэнонгейт, допивал виски и смотрел в мутное стекло. И иногда, когда за окном лил шотландский дождь и в стакане плескался последний глоток, Стерлингу снились кошмары древние цари в золотых масках, проклятые артефакты, шёпот на мёртвых языках.
Он просыпался в холодном поту с отчётливым чувством где-то там, в чёрных горах Европы, проснулось нечто старое и страшное. И это нечто смотрело на мир новыми глазами.
Глава 5
Сенька! окликнул кто-то сзади, голос был знакомый до дрожи в коленях.
Я обернулся Борька собственной персоной. За эти месяцы он стал шире в плечах, взгляд у него теперь взрослый, уверенный не тот щуплый парнишка как раньше в школе.
Борян! я бросился ему навстречу, хлопнул по спине. Ну как ты там, в своем сельхозе?
Да всё ништяк, ухмыльнулся он. В учебе не последний, преподы уважают. А ты что, военный наш?
Да так марш-броски на морозе каждый день и свое особое веселье. У нас там каждый день какие-нибудь да приключения случаются.
И мы шли по деревне бок о бок, а разговоры сыпались без остановки как раньше, когда мечтали о будущем и строили воздушные замки на крыше старого ДК.
Вскоре же к нам присоединились Мишка и Макс тоже приехали на праздники.
Слушайте, парни, Мишка потирал ладони о ватник, давайте завтра в баню? Как раньше, с веником!
Я за! Макс оживился. Только давайте по-серьёзному кто дольше всех на верхней полке продержится?
Борька прищурился хитро, будто уже выиграл спор.
Я каждый день холодной водой обливался. Со мной вам не тягаться!
Смешной ты, фыркнул я. У нас в училище не только обливают ещё и по плацу гоняют до
посинения. Победа будет за мной.
И вечером собрались мы у старой бани. Отец топит печь, дым валит столбом. Увидел он нашу компанию и махнул рукой.