Хорошо всё-таки, что мы разные, сказал я негромко. Каждый своё ищет. Но когда надо вместе держимся.
Да, отозвался Макс. И хорошо, что ты с батей поговорил. Мужик ты!
Время сейчас такое я вздохнул. Всё меняется. Главное себя не потерять.
Лодка покачивалась на воде, а где-то вдали кричали птицы. Я же смотрел на закат и все думал жизнь это не только учёба да строевая на плацу. Это когда можешь защитить своих. И когда знаешь, за что дерёшься, то обязательно выстоишь.
Тем временем
Яркое солнце беспощадно плавило асфальт, когда поезд с протяжным, будто уставшим, свистом подкатывал к перрону. Коля Овечкин, подтянув ремень и поправив потертый вещмешок на плече, шагнул на знакомые бетонные плиты вокзала. Два года в военном училище не прошли даром спина у него стала прямой, походка уверенной, но в глазах все еще плясал тот самый мальчишеский огонёк, что когда-то зажигался по возвращении из пионерского лагеря.
У выхода его ждала мать. Лилия Борисовна теребила в пальцах тонкий ситцевый платочек, будто пыталась унять тревогу. За эти месяцы она заметно постарела серебро в волосах стало гуще, морщинки у глаз прорезались глубже. Но улыбка та самая, домашняя, тёплая, как свежий хлеб, осталась прежней.
Коленька! всхлипнула она и бросилась к сыну, забыв обо всём на свете.
Коля крепко прижал мать к себе. Она дрожала от волнения, а от неё пахло родным запахом пирога значит готовила.
Мам, ну ты чего пробормотал он вполголоса, смущённо оглядываясь по сторонам. Люди ведь смотрят.
Пусть смотрят! сдавленно выдохнула Лилия Борисовна и только крепче вцепилась в сына.
Пойдём домой, мам. Я с дороги устал, Коля взял её под руку.
Но по пути Лилия Борисовна не умолкала ни на минуту словно боялась, что если замолчит, сын снова исчезнет. Рассказывала про соседей, про работу, про то, как Марья Ивановна с третьего этажа интересовалась его успехами.
А помнишь, как ты в детстве с вокзала всегда бегом бежал? Всё тебе автобус был ни к чему! засмеялась она. А теперь вон какой взрослый
Коля молчал, слушал родной голос и ловил запахи детства пыль от тополей, горячий асфальт, дым заводских труб. Город не изменился всё те же пятиэтажки с облупленной штукатуркой, те же дворы с песочницами и турниками. А когда вошли в дом, пахло
наваристым супом и свежими огурцами. Лилия Борисовна суетилась на кухне, накрывая стол.
Садись скорей, Коленька. Твой любимый суп сварила с мясом! Не то что у вас в столовой наверняка
Да нормально кормят, мам, усмехнулся Коля, развязывая шнурки. Не жалуюсь.
За столом разговор лился неспешно. Мать расспрашивала про учёбу, про товарищей по курсу, про командиров. Коля отвечал коротко, но в каждом слове сквозила радость он дома.
Знаешь что, Коленька сказала Лилия Борисовна и налила ему стакан компота из вишни. Может, завтра сходим в кино? Как раньше.
Конечно, мам. А что ещё новенького в городе?
Да что тут вздохнула она. В парке новый аттракцион поставили «Колесо обозрения». Вся молодёжь туда ходит. А ещё кафе-мороженое открыли на площади теперь там всегда очередь.
Коля улыбнулся дома всё было по-прежнему и всё чуть-чуть по-новому. Следующие же дни промчались, как электричка на перегоне не успел оглянуться, а уже вечер. Коля с матерью ходили в кино, в зале пахло свежим лаком и чужими пирожками. Потом гуляли по Центральному парку. Коля, будто мальчишка, задерживался у каруселей, смотрел на сверкающие качели сердце щемило от воспоминаний вот здесь когда-то отец катал его на плечах, а рядом мать смеялась до слёз.
А затем в книжном магазине Коля выбрал для Лилии Борисовны книгу. У полки оба замолчали вспомнили, как отец вечерами читал вслух, а потом спорил с соседями о прочитанном. Но молчание не было тяжёлым скорее тёплым, родным.
Пойдём, мам, Коля легко взял мать под руку.
Идём, сынок, она улыбнулась так, что морщинки у глаз затанцевали.
И уже вечером дома традиционное «Время» по телевизору. Диктор с каменным лицом, новости про урожай и фестиваль молодёжи в Москве. Лилия Борисовна вдруг отложила спицы и посмотрела на сына пристально.
Коленька, а когда на дачу поедем? Картошку окучивать надо, грядки запустила без тебя совсем
Коля едва заметно скривился. Дача для матери святое шесть соток за городом, где она сажала всё подряд и летом жила почти безвылазно.
Поедем завтра, мам. Только не гони меня на рассвете, ладно?
Да какой там рассвет! всплеснула руками Лилия Борисовна. В семь встанем, в восемь уже на автобусе будем. Пока не жарко работать легче.
И утро выдалось бодрым солнце только выглянуло из-за крыш, а Коля уже тащил на остановку увесистые сумки в одной тяпка и лопата, в другой рассада в банках из-под майонеза. Мать всю дорогу что-то бормотала про колорадских жуков и соседку с её помидорами-гигантами.
Дача встретила запахом мокрой земли и свежей травы. Соседи уже копошились на своих участках кто-то косил траву, кто-то ругался на воробьёв в клубнике.
Ну что, сынок, за дело! бодро скомандовала Лилия Борисовна и повязала платок.
Коля молча схватил тяпку и принялся за картошку. Спина быстро взмокла под майкой, но руки помнили каждое движение. Раз-два сорняк прочь, три-четыре земля рыхлая. В детстве он ненавидел эту работу, а теперь вдруг почувствовал странное спокойствие здесь всё просто и понятно. И к обеду они справились с половиной огорода. Мать сварила картошку с укропом, открыла банку огурцов из запасов.