Лейтенант причмокнул и посмотрел на ефрейтора, который первым нас обнаружил.
Рахметов, это про них ты докладывал, когда видел несколько джипов? спросил лейтенант.
Похоже, что группа разведчиков вела наблюдение уже давно. Осталось понять, что именно они видели.
Да. Капитан разговаривал с ними, а потом вмазал человеку в такой же, как он форме, сказал Рахметов, спустившись со скалы.
Лейтенант сощурился и подошёл ближе к ефрейтору. Молодой командир разведчиков внимательно выслушал подчинённого, который ему рассказал, что он видел нас рядом с наёмниками.
А потом их духи погрузили в машины.
Рашид был весь в сомнениях. Понятно, что ему проще всего выполнить приказ и доставить нас с Петрухой в Кандагар.
И что с того? Вы могли украсть вертолёт, а потом заказчики угона вас кинули. Так ведь было, гражданин капитан? посмотрел лейтенант на меня с пренебрежением.
Действительно! Нас двоих кинули, а третьего себе оставили. Правильно говорю, товарищ ефрейтор? спросил я у Рахметова.
Лейтенант задумался и вопросительно посмотрел на подчинённого.
Было такое? уточнил он.
Да, ответил ефрейтор.
Выходит, лётчиков было трое, предположил боец, которому я заламывал руку.
Он поднялся и отошёл в сторону, присаживаясь на камни.
А вертолётов два. Почему я должен тебе верить? Может вы хотели два вертолёта украсть, продолжал рассуждать Рашид.
Может. А может и нет. А может мы соберёмся и пойдём с территории Пакистана побыстрее?
Командир, тут в паре километров кишлак Чагай. Там, наверняка, местный начальник уже всех под ружьё ставит, чтобы пойти в горы за головами шурави, подсказал кто-то из бойцов Рашиду.
Саламов посмотрел на часы и поправил разгрузку на груди.
Доберёмся до Кандагара, там и пускай разбираются. Надеюсь, связывать руки не нужно, Александр Клюковкин?
Не нужно. Воды дадите? В горле пересохло, сказал я, облизнув высохшие губы.
Мне дали попить воды и мы всей группой выдвинулись в сторону границы.
Петруху перевязали и положили на брезентовые носилки. Я предложил помочь тащить его, но мне было указано другое место в походном порядке группы центре так называемого «ядра».
Естественно, что со мной рядом была и охрана. Сторожил меня ефрейтор Рахметов и тот самый боец, которому я заламывал руку.
Как зовут? спросил я, когда мы прошли пару сотен метров в полной тишине по горному хребту Чагай.
Вася.
Сан Саныч, протянул я руку, но парень не сразу решился мне её пожать.
У вас мощный хват. Чуть не оторвали с корнями. Кисть до сих пор болит.
Ну ты сам первый начал.
Миновав очередной горный проход, мы очутились на небольшом плато между двух горных хребтов: впереди выход в пустыню, сзади перевал.
Мы начали спускаться с горных вершин. Слева оставили перевал Шибьян, через который вполне можно было проехать на машинах.
Петрухе понадобилась обработка ран. Последние минуты он сильно хрипел и стонал. Саламов объявил об остановке и выставил охранение, пока санинструктор осматривал моего товарища.
Крови много потерял. Надо его быстрее доставить на базу, сказал сержант, вкалывая укол Петрухе.
Казаков пытался улыбаться и смотрел на меня бесцветными глазами. Что-то пытался сказать, но не мог произнести и слова. Его бледные потрескавшиеся губы беззвучно шевелились.
Рашид сидел на земле в нескольких метрах и всё слышал. Подозвав радиста, он дал ему указание повторно вызвать вертолёты.
Волга, Волга, ответь Тереку-4. Волга, Волга, ответь Тереку-4, слышал я громкий голос связиста, взобравшегося на склон сопки.
Пока он связывался со штабом, я посмотрел по сторонам на бойцов. Каждый крепко сжимал оружие, будь то автомат Калашникова или пулемёт. Лица у всех измотанные, но шутить им это не мешает.
Особенно разговорчивыми были два парня с огненно-рыжими волосами и мелкими усиками.
Мне обычно на завтрак салатик в специальной «моей» мисочке с ягодками
на голубой каёмочке подавала мама.
А вот у меня обычный завтрак блинчики с малиновым вареньем, яйца всмятку или омлет, продолжали два парня делиться воспоминаниями о гражданке.
Чи не еда эти ваши блины! Яичница-глазунья, «болтунья с зелёным луком» или с салом, вступил в разговор круглолицый боец с кубанским акцентом.
От таких разговоров в животе у любого заурчит. Саламов смотрел за этим спором и улыбался.
Сколько уже ваш «выход» длится? спросил я.
Пять дней. Консервы, «волчьи пряники» и вода. Не то что в лётной столовой, верно?
Звучит как обвинение. В полку да. Лётная столовая почти ресторан. У нас говорят, что правильное питание основа летания, Рашид. Но в Афгане «на точке» едим ту же тушёнку и срём в тех же сортирах, что и вы.
Радист продолжал вызывать штаб и докладывал о ранении одного из бойцов. Что меня удивило, связист не передавал информацию, что нашли нас.
А про меня и Петруху чего не доложил? спросил я.
Меня учили, что не нужно торопиться с докладом. Вдруг какая ошибка и всё такое. Сядем в «пчёлку», тогда и доложим.
Только Рашид закончил говорить, как с вершины вспорхнула птица. Среди гор разнёсся пронзительный соколиный крик, а со стороны перевала послышался тихий гул.
Один из бойцов передал, что в нашу сторону движутся духи.