Хорошо! помимо воли вырвалось у мальца.
Ох, бедненький, ты бедненький! вновь заохала сердобольная женщина. Как же ты дальше один-то бедовать будешь? Пропадешь ведь.
Ничего, тетенька, ответил отогревшийся, оттого и повеселевший Вовка, перебедуем!
Я бы тебя оставила у себя Но заберут ведь все едино. В интернат тебе идти надо, у нас в поселке есть, где детки мои
Да что вы все, сговорились, что ли? недовольно буркнул Вовка. То полицай толстомордый грозился в интернат свести, то вы
Толстомордый? А! поняла, наконец, тетка, о ком идет разговор. Так ты на Егора Рябченко наткнулся? Этот гад перед фрицами выслуживается. Сколько он, сволочь, людей хороших загубил Женщина закрыла лицо уголком платка, накинутого на плечи, и вновь разрыдалась.
Тетенька, не плачь, попросил Вовка.
Да все, сынок, все Давай к столу кормить тебя буду.
Это мы с превеликим удовольствием! Вовка отошел от печки и уселся за стол. Тетенька, а зовут вас как?
Ты меня, Вова, тетей Верой зови. Меня так племяши величали, упокой господи их безвинные души! сказала хозяйка, убирая в сторону печную заслонку.
Померли? поинтересовался Вовка.
Померли, кивнула теть Вера, беря в руки ухват. Аккурат позапрошлой весной Голодно тут у нас было Кору есть приходилось Мои-то повзрослее были выжили, а от Светкины мальцы сестренки моей, пояснила она, взгромождая на стол чугунок, не смогли. Младшой её тот совсем сосунком еще был. А у нее с голодухи ну не капли молока, а коров и коз всех фрицы забрали Она вновь зарыдала, вспоминая те кошмарные дни. Ладно, не будем о плохом, тебе ведь и самому не сладко в жизни пришлось.
Уж и не говорите, тетенька! произнес Вовка, сглатывая тягучую слюну от чугунка шел изумительный запах.
Хозяйка поставила перед мальчишкой большую глубокую тарелку, которую до краев заполнила парящим варевом.
Мяса, конечно, в нем нет, словно оправдываясь, произнесла женщина, мы и сами его давно не видели
Не расстраивайтесь, теть Вер, произнес мальчишка, вылавливая ложкой капустный лист, даже без мяса вкуснотища!
Кушай, родной, кушай! Сердобольная женщина погладила Вовку по грязной, давно не стриженной шевелюре и сунула ему в руки большую горбушку черного хлеба. А потом я тебе баньку истоплю хоть вымоешься, поспишь в нормальной постели. А потом подумаем, что с тобой делать
Только я в интернат не пойду! проглотив несколько ложек борща, сообщил Вовка. Не хочу я туда!
А что же ты делать-то будешь? всплеснула руками тетя Вера. Помрешь ить с голодухи!
Я живучий, нагло заявил мальчишка, в зиму же не помер. Да и лето не за горами проживу. Да и люди добрые, навроде тебя, теть Вер, с голодухи помереть не дадут
Эх ты, горе луковое, хозяйка вновь взъерошила густые Вовкины космы, жаль мне тебя Уж в интернате все лучше, чем по дорогам шататься, да милостыней жить. К тому же все равно, рано или поздно попадешься.
И не уговаривайте, тетенька, замотал Вовка головой, все одно не пойду! А если поймают сбегу!
Петушишься петушок, ласково произнесла женщина, накось вот, молочка попей.
Ой, теть Вер, отдуваясь, произнес Вовка,
оторвавшись от кружки, вы прям волшебница из сказки!
Да куда уж мне до волшебниц, отмахнулась женщина. Другой жизни ты не видел, довоенной Вот это была сказка! В её глазах вновь сверкнули слезинки. Поел?
Уф! Благодарствую!
Тогда лезь на печку. Поспи. А я твои обноски подлатаю слегка, да баньку истоплю.
Не надо, теть Вер. Я и так вам столько хлопот принес
Да какие ж то хлопоты? произнесла хозяйка. Это ж мне в радость Своих-то малых
Теть Вер, вы только не плачьте больше!
Не буду, касатик, не буду! пообещала женщина. Ложись, а я пока баньку растоплю. Да, и одежку скидай я простирну и тоже заштопаю! А покась, на вот, она вытащила из большого сундука стопку белья, исподнее чистое от старшенького мово осталось, в пору должно прийтись.
Вовка принял из хозяйки белье, покрутил его в руках и отложил в сторону:
Жалко марать. Я ж грязный жуть.
Тогда после баньки оденешь, согласилась женщина.
Теть Вер, а муж у вас есть? спросил Вовка.
Есть, только что с ним и где он, вот уж пятый годок не ведаю. Вместе с отступающими войсками ушел Она вновь засопела, стараясь справиться с подступившими слезами.
Теть Вер, вы верьте: живой он, точно! А написать он вам не может, мы ж тут под немцами. А может, партизанит где. Но живой эт точно!
Ох, Вовочка, сколько же нам горемычным маяться? Когда же все это закончится? Устала я Видно, грехи наши тяжкие, раз Господь такие испытания нам посылает.
Нету его, теть Вер, бога-то. Я хоть в школе-то не учился, и то знаю, что нету.
А я вот, Вова, и не знаю теперь Но верить-то во что-то надо
В победу верить надо, по-взрослому серьезно произнес мальчишка. В то, что фрица побьем, и заживем потом лучше, чем в сказке.
Я стараюсь, родной, стараюсь, но Пойду я в баньку, сказала она, поспешно отвернувшись. Через секунду женщина вышла из избы.
Вовка забрался на печку и блаженно расслабился на нагретом тулупе, брошенном на теплые кирпичи. Пока, если не брать в расчет встречу с полицаем, Вовке определенно везло: на какое-то время он устроился в тепле, с харчами, да и тетка добрая попалась. Видать, очень по своим малым скучает, вот и Вовке от того добра перепало. К слову сказать, в каждой деревне или селе, в котором мальцу приходилось бывать на разведке, всегда находилась вот такая сердобольная женщина В тепле, да после сытного обеда Вовку разморило. Он и не заметил, как заснул. Правда, вдосталь выспаться у Вовки не получилось грубый мужской голос вырвал его из сладких объятий Морфея. Мальчишка тряхнул головой, прогоняя остатки сна, а затем прислушался к перебранке между хозяйкой и незваным гостем. Пока Вовка дремал, тетя Вера закрыла печную лежанку ситцевой занавеской, так что пришелец мальчишку не видел, как, впрочем, и тот его. Но личность мужика была Вовке знакома, он без труда узнал хриплый пропитый голос давешнего полицая.