Воротынский понимающе хмыкнул. Рядовая ситуация. Кому не хочется землицы к своему поместью прибавить? Лесок с речкой отхватить? Всем хочется. Это понимание их и сближало.
Кто таков хоть? кивнул головой боярин, берясь за гусиное перо. Следовало записать имя, а то за день столько всего наслушаешься, что многое забывать начинаешь. А может и возраст уже сказывается, чай не мальчик уже. Почти шесть десятков годков ему уже. Вот Воротынский и завел такую привычку все самое важное записывать. Он даже гордился этим. Мол, грамотный. Как его звать?
Услышав имя дворянина Кобылина, боярин пожевал губы. Вспоминал, что за род такой, где само поместье располагается. Не вспомнил. Значит, действительно, род был худой, незнатный. С такими и говорить нечего.
Сделаем, Федор. Все сделаем в лучшем виде. Придумаем что-нибудь. Говоришь, юнец там и вдовица. Тогда, считай, дело вовсе решеное, успокоено проговорил хозяин дома. Придумаем что-нибудь. Впервой что ли Юнцу уже сколь? Новик уже поди. Значит, после смерти отца должен прийти на поместный смотр с оружием и боевыми холопами. Где он на все это гроши возьмет? Тут чуть ли полсотни рублем потребно, усмехнулся Воротынский. Коли хозяйство у них дырявое, значит, взять деньги неоткуда будет. Словом, после поместно смотра поместье отберем. Я словечко скажу, чтобы тебе отдали
Напрягшийся было, Скуратов тут же расцвел. Подождать, конечно, придется немного: может до полгода, а может поболе. Кто этого юнца с его матушкой знает? Вдруг решат все сами отдать. Тем более он уже предлагал их землицу выкупить.
Добро, Михаил Петрович. По гроб жизни благодарен буду, сидя поклонился гость. Подтянул к себе кувшин с медовухой и разлил по чаркам: себе и хозяину. Давай, друже, выпьем за тебя. Пусть сильна будет твоя рука, пусть удача с тобой останется и Господь одаривает своими милостями.
Все внимательно и важно выслушав, хозяин тоже поклонился. Ответное уважение выказал. С таким нельзя было шутить, коли пожелание от чистого сердца шло.
И тебе тоже желаю всех благ, ответил Воротынский, поднимая чарку вслед за гостем. Нет у меня больше столь лепшего друга, как ты. Давай с тобой обнимемся
Выпили, крепко обнялись и троекратно расцеловались. После, повернувшись к красному углу с образами, осенили себя крестами. Мол, чтобы Господь хорошее дело с землицей благословил.
Воротынский, конечно, помочь с военным отрядом пообещал, письмо в Стрелецкий приказ написал. Только там тоже не дураки сидели. Пришлось, Скуратову и туда поминок[2] занести. Почитай, почти двадцать рублей серебром отдал.
За всеми делами удалось лишь на третий день из столицы выехать. Целой шумной кавалькадой скакали. Впереди два его холопа в бронях со стягом. Позади он сам на черном жеребце в ярко начищенной кольчуге и золоченом шлеме. Подле него по правую руку стрелецкий полусотник, высокий воин в ярко-красном кафтане и с бердышом. Позади них скакал весь стрелецкий отряд, все пять десятков бравых молодцов: мордатые, косая сажень в плечах, с ружьями на плечах, шапки малиновые залихватски на бок сдвинуты, песню голосят. За последней парой воинов две лошади целую пушку везут. Знатно расщедрился стрелецкий голова. Повозки и телеги с их дороги прочь уходят. Люди сразу же шапки снимают с голов и кланяться начинают. Не иначе думаю, какой знатный боярин едет к себе домой.
Скуратов, восседая на жеребце, лишь в бороду посмеивается и по сторонам важно посматривает. Мол, прочь, чернь, с дороги. Большой человек едет, не чета вам.
В душе же довольство, что все задуманное
исполнил: и стрелецкий отряд выпросил, и про поместье Кобылиных договорился. Хорошо, получалось. Во всех его начинаниях Господь благоволит. Значит, особый он, Федор Скуратов, человек, Божьей милостью осененный. По правде поступает.
Мыслью уже начал планы на новую землицу строить. На следующий год еще одно поле прикажет распахать, чтобы все его рожью засеять. Рожь ведь всегда в цене. Ее потом монастырю продаст. С местным игуменом уже договорился. Тот все возьмет по хорошей цене. А не возьмет, заезжим торговцам продаст. Лесок, что у Кобылиных под боком, пожалуй, не будет трогать. Больно уж для охоты он хороший. Запретит крестьянами туда нос казать. Сам будет там зверя промышлять. Может даже кто-нибудь из дорогих гостей пожелает там поохотиться.
Господине, сказать хотел, тут, нарушая всю идиллию, к нему наклонился полусотник и негромко произнес. У нас ведь порохового зелья кот наплакал. Ведь, уже полгода денег на зелье казна не платит. Почитай, и стрелять-то нечем, он выразительно потряс здоровенным ружьем, притороченным к седлу. Может, у тебя разживемся? Совсем немного нужно зелья. По четверть фунта на брата. Тогда так лиходеев шуганем, что по всей округе слышно будет. Только, чтобы хорошее зелье было, не отсыревшее
Скривившийся Скуратов нехотя кивнул. Мол, даст немного. Было у него три или четыре бочонка с отличным французским порохом припрятано на «черный» день. Видимо, придется немного этим голодранцам дать.
Вот же, голова, брехун Похвалялся, что отряд даст со всеми припасами, забурчал недовольно Скуратов, негромко, правда. Кто знает, вдруг, полусотник донесет кому-нибудь про его речи. Плохое тогда случится может. Нужно с этим потолковать. Пару рубликов ему кинуть, чтобы рот за замке держал и лишний раз не разевал. Ничего Дома прикажу баньку истопить, стол накрыть, да Дуньку-дуру ему подложить в постель. Как шелковый станет