Я уже собирался обсудить с соратниками первые шаги по обустройству лагеря, как краем глаза заметил движение. Один из лазутчиков Веславы, неприметный парень в потертой одежде, почти бегом приближался к ней со стороны разрушенного центра города. Он что-то быстро зашептал ей на ухо, указывая рукой туда, откуда пришел.
Веслава слушала, ее лицо мгновенно изменилось. Удивление, неверие, потом резкая сосредоточенность. Она даже не взглянула на меня. Окликнув на бегу:
Княже! Пойдем! Быстрее!
И тут же сорвалась с места, устремляясь вглубь руин, туда, куда указывал лазутчик. Он бежал рядом, продолжая что-то объяснять на ходу.
Такая спешка и такое волнение были совершенно не свойственны всегда собранной и хладнокровной Веславе. Что могло так ее взволновать? Новая засада? Находка, поважнее мертвого князя?
За мной! бросил я Ратибору и Такшоню, которые тоже с недоумением смотрели вслед убегающей Веславе.
Мы рванули за ней. Бежать по руинам было непросто. Под ногами хрустел пепел и мелкие обломки, приходилось перепрыгивать через обгоревшие бревна, огибать зияющие провалы бывших погребов. Воздух был насыщен запахом гари. Мы пробежали мимо остовов каких-то больших строений, мимо развороченной площади, где когда-то, наверное, собиралось вече. Веслава не оглядывалась, уверенно лавируя между завалами, словно точно знала дорогу.
Наконец, она остановилась у края какой-то большой ямы, почти скрытой за обвалившейся стеной большого каменного здания, похожего на склад или арсенал. Яма была глубокой, метра четыре, не меньше, с почти отвесными земляными стенами. Сверху ее частично перекрывали обгоревшие балки и куски обвалившейся кладки видимо, крыша или помост рухнули в нее во время пожара. Поруб. Старая «тюрьма» для особо важных пленников или провинившихся соплеменников.
Веслава стояла на краю, тяжело дыша после бега, и смотрела вниз. Лазутчик остановился рядом. Подоспели и мы с Ратибором и Такшонем.
Что там? спросил я, подходя к краю и пытаясь разглядеть что-то в полумраке ямы.
Смотри сам, княже, голос Веславы был странным.
Я подошел к самому краю, стараясь не обрушить осыпающуюся землю. Заглянул вниз. На дне поруба, среди мусора и обломков, лежали две человеческие фигуры. Они были неподвижны. Измазанные грязью и сажей, в рваной одежде. На первый взгляд просто еще двое погибших во время пожара или заваленные обломками узники, о которых все забыли.
Но что-то было не так. Их позы. Одна фигура лежала на спине, другая сидела, прислонившись к стене ямы и положив голову на колени. Что-то знакомое мелькнуло в очертаниях, в том, как сидел один из них.
Я прищурился, вглядываясь в полумрак. Глаза постепенно привыкали после яркого света дня.
Я их узнал. Сначала одного, потом второго. Не может быть
Глава 11
Я смотрел в полумрак глубокой ямы, куда меня так стремительно привела Веслава. Глаза, привыкшие к серому пеплу и тусклому солнцу, с трудом различали детали на дне поруба. Два тела, просто еще две жертвы этой бессмысленной резни, заваленные обломками рухнувшего настила во время пожара. Обыденность смерти здесь уже не вызывала сильных эмоций, скорее глухую усталость и злость на тех, кто довел до этого. Но реакция Веславы была слишком острой для рядовой находки.
Тот, что сидел, чуть шевельнулся.
Княже, это начала Веслава тихим, сдавленным голосом, но осеклась.
А я уже узнал. Сначала того, кто сидел. Даже в таком состоянии его нельзя было спутать ни с кем.
Илья Муромец.
Легендарный киевский воевода. А второй его лицо было повернуто в сторону, скрыто грязью и спутанными волосами. Сын Святослава, Ярополк, которого я оставил наместником в Киеве.
Достать их! крикнул я. Живо! Только осторожно! Веревки! Носилки готовьте!
Воины, стоявшие чуть позади с Ратибором и Такшонем, опомнились от секундного замешательства. Несколько человек бросились выполнять приказ, разматывая веревки. Спуск в яму был опасен края осыпались, сверху могли упасть обломки. Двое самых ловких начали спускаться, страхуя друг друга.
Я не отрывал взгляда от фигур на дне.
Прошло несколько томительных минут, прежде чем воинам удалось сначала закрепить веревки под мышками Ильи, который, был без сознания или в глубоком забытьи, а потом аккуратно поднять его массивное тело наверх. Его положили на расстеленный плащ. Выглядел он ужасно, лицо в запекшейся крови и грязи, одежда превратилась в лохмотья, на теле виднелись многочисленные ссадины и раны, одна рука неестественно вывернута, но он, к счастью, дышал.
Следом подняли Ярополка. Княжич был легче, но выглядел не лучше исхудавший, с глубокой раной на голове, залившей волосы темной коркой. Он тоже был без сознания, но слабое движение грудной клетки говорило о том, что жизнь еще теплится.
Вокруг воцарилась тишина, мои воины, даже те, кто не знал этих двоих в лицо, понимали по напряжению и реакции командиров, что найдены не простые пленники. Ратибор и Такшонь подошли ближе, всматриваясь в лица извлеченных из ямы. На их суровых лицах отразилось изумление.
Искру! позвал я, поворачиваясь к одному из дружинников. Лекарку сюда!
Парень сорвался с места, помчался к нашему лагерю. Остальные стояли вокруг, не зная, что делать. Я опустился на колено рядом с Ильей, потом перешел к Ярополку. Пытался понять тяжесть ранений, но без знаний Искры это было бесполезно. Пульс у обоих прощупывался.