Искра прибежала запыхавшись, с неизменной сумкой через плечо. За ней семенили двое помощников с носилками и бурдюками с водой. Увидев, кто лежит на земле, она на мгновение замерла, но тут же взяла себя в руки. Профессионализм взял свое.
Воды! Чистые тряпки! Осмотреть раны! Быстро! ее команды звучали властно.
Она склонилась сначала над Ярополком, как более легким и, возможно, более тяжелым по состоянию. Осторожно промыла рану на голове, осмотрела зрачки, прощупала конечности. Потом перешла к Илье. Работала она сосредоточенно, а ее помощники выполняли указания беспрекословно.
Живы? спросил я, когда она на мгновение выпрямилась, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.
Живы, княже, ответила Искра, не глядя на меня, ее внимание было приковано к раненым. Оба. Но состояние тяжелое. У этого, она кивнула на Илью, похоже, сломана рука, множество ушибов, истощение. У княжича рана на голове серьезная, потерял много крови. Нужна немедленная помощь, покой и уход.
Перенести их в мой шатер, приказал я, имея в виду большой шатер, который мы отдали под лазарет и где находился Добрыня. Осторожно. Искра, сделай все, что можешь.
Четверо дружинников осторожно подняли сначала носилки с Ярополком, потом соорудили вторые для Ильи и медленно понесли их в сторону лагеря. Искра шла рядом, отдавая короткие распоряжения своим помощникам.
Я смотрел им вслед. Илья Муромец и Ярополк Святославич. Живы.
Я повернулся к Ратибору и Такшоню.
Продолжайте готовить пленных к отправке. Усилить охрану лагеря. Никто не должен знать, кого мы нашли, кроме тех, кто уже видел. Лишние слухи нам сейчас ни к чему.
Воеводы коротко подтвердили, что поняли и разошлись отдавать распоряжения.
Я проводил взглядом носилки, скрывшиеся за поворотом среди руин. Искра и ее команда скрылись в импровизированном лазарете.
Мой взгляд обвел пепелище Искоростеня. Черные остовы домов, едкий запах гари, въевшийся, в самую землю и толпа сломленных, перепуганных древлян, ожидающих своей участи под присмотром
моих хмурых воинов.
Искоростень должен стать символом того, что бывает с теми, кто выбирает путь вражды со мной. Но как донести этот символ до всех? Как сделать так, чтобы весть о судьбе древлянской столицы разлетелась по всем городам и весям Руси, достигла ушей и ростовских бояр, и муромских князей, и вятичей, и тех диких туровчан под Киевом, и даже далеких хазар или булгар?
Гонцы? Да, они донесут официальные вести. Но вести можно перехватить, исказить, им можно не поверить. Нужно нечто большее. Нужен страх, шепот в темных углах, рассказы у костров, слухи, которые расползутся быстрее любого княжеского указа.
Нужна информационная война.
Я вдруг отчетливо понял, что «Вежа» дала мне не только знания языка и навыки выживания. Она дала мне понимание механизмов власти, которые работали во все времена, в том числе и в моем прошлом. Сила оружия это важно. Но сила слова, сила убеждения, сила страха не менее важна, а иногда и более. Запугать врага так, чтобы он не решился поднять меч, убедить колеблющихся встать на твою сторону, посеять сомнение и раздор в стане противника. Это целое искусство, которым я должен овладеть.
Вспомнились какие-то обрывки знаний из прошлой жизни. Римляне с их «разделяй и властвуй», византийцы мастера интриг и дезинформации, даже более древние примеры того, как слухи и пророчества меняли ход сражений и судьбы царств задолго до десятого века.
Веслава! Ратибор! позвал я соратников, которые как раз закончили отдавать распоряжения по организации лагеря и конвоя. Есть разговор, пошли за мной.
Они переглянулись, удивленные сменой моих планов, но молча последовали за мной. Мой временный шатер, разбитый чуть поодаль от основного лагеря, был небольшим, но позволял укрыться от посторонних глаз и ушей.
Веслава, сказал я, когда мы вошли внутрь и я откинул полог, приведи сюда троих-четверых твоих самых толковых ребят, которые умеют не только смотреть и слушать, но и говорить.
Она метнула на меня вопросительный взгляд и пожала плечами. Выскользнула из шатра.
Ратибор молча скрестил руки на груди, ожидая объяснений. Его лицо было непроницаемым, при этом он внимательно слушает и анализирует каждое мое слово.
Мы сожгли Искоростень, начал я тихо. Мы показали нашу силу. Но этого мало. Нужно, чтобы об этой силе узнали все, чтобы боялись, чтобы даже мысли не допускали идти против нас.
Он медленно кивнул. Его опыт войн и походов говорил ему то же самое. Победа в битве это только половина дела.
Вскоре вернулась Веслава. С ней были четверо. Двое мужчин и две женщины. Все выглядели неприметно, из тех, на кого не обратишь внимания в толпе, но взгляд у них был цепкий.
Садитесь, указал я на расстеленные на земле шкуры. Разговор будет важный. И тайный. То, что здесь прозвучит, не должно выйти за пределы этого шатра. Никому. Даже самым близким. Понятно?
Четверо лазутчиков и Веслава с Ратибором коротко подтвердили. Я видел, что они заинтригованы и напряжены.
Вы все видели, что стало с Искоростенем, начал я. Вы видели, что стало с князем Малом. Он предал Русь, он продался византийцам, он глумился над нашими воинами, он привел войну на свою землю и погубил свой народ. И он получил по заслугам. Его город сожжен, его люди отправляются восстанавливать Киев, а сам он мертв. Это справедливость, но справедливость должна быть не только совершена, но и известна.