Она уже сдала Волкова, сохранив тайну Миши о нем не расспрашивали. Она сдала княгиню, княжну, цесаревича, Вырезову и Лицына. Она сдала Соколова и Опричнину, но еще смогла отстоять Сашу, не клевеща на него. Впрочем, последний её тюремщиков не интересовал, как и Калина. Значит ли это, что они в безопасности? Или их уже тоже поймали?
Она просто хотела жить, как все. Ходить на службу, помогать с расследованиями, гулять, любить, а не ломать голову какой род и за что её предал. Хотелось разбираться с тайной полозовых невест, с чешуйками, даже с «Змеевым долом», с тем же Шульцом, который то ли хозяин «Магического зверинца Шульца», то ли «Магического зверинца господина Шульца». Откуда на фургоне взялся «господин» в названии или куда он делся на бляхе линорма? А вместо этого она то надеется, что Саша и Опричнина её найдут, то молится, чтобы этого никогда не произошло она уже столько наговорила для их уничтожения.
На четвертый допрос все же пришел он. Император. Ни капли на себя непохожий, одетый в какой же, как на тюремщиках, безликий черный мундир, хотя зачем Федору Васильевичу скрываться? Пусть его портреты теперь конкурируют в присутственных местах с портретами премьер-министра, но все равно же лицо узнаваемое. Или он так боится Опричнины?
Император выглядел плохо гораздо старше своего возраста, а ему было всего тридцать девять, усталый, бледный, со следами недавнего нападения еще не до конца оправился. Он сел за стол, откинулся на спинку стула, обнаружил, что она весьма неудобная, выпрямился и облокотился на стол, рассматривая Лизу. Она замерла, как кролик перед удавом, изображая покорность. От слабых не ждут подвохов, а ей как-то выжить еще надо. Сокол на груди молчал все это время его тоже надежно блокировал антимагический браслет. Огню тут силы черпать не откуда.
Начал Федор Васильевич странно:
Не жалеете, что спасли? спросил он вместо приветствия.
Нет, прошептала Лиза, сжавшись в комок на стуле.
Если бы не ваша кровь
Он замолчал, словно ждал ответа, но что ему отвечать? Она не убийца, чтобы обрекать на смерть. Это Саша понимал император не поймет, иначе не спросил бы.
Он скомандовал, недовольный ею:
Выпрямитесь, ведь вы когда-то родились в великом роду!
Она старалась двигаться как можно меньше, но выпрямляться пришлось к ней сурово двинулся один из тюремщиков, сжимая кулаки.
Вы не ответили.
Вы не спросили, напомнила она.
Он отрешенно повторил, без интереса рассматривая её:
Если бы не ваша кровь, вы бы уже были на престоле, а не сидели бы тут передо мной.
Она, забывшись пожала плечами, и тут же пожалела:
Вы все равно не поверите.
И все же?
Я никогда не стремилась к престолу.
Вы правы. Не верю. Все, что вы делали, расходится с вашими словами. Так почему спасли?
Предпочитаю делать добро и отпускать.
Зря. Не оценят и не поймут. Забудут, и все.
Как вы, например?
Я не делаю добро, я служу отчизне. Это иное. Нельзя быть добрым, служа стране. Людишки бывают разные, вам ли не знать. Всеобщего добра не бывает.
Она не могла не возразить:
Бывает. Только вы этого не поймете, потому что не голодали и не замерзали никогда. Достаточно уважения и честной оплаты за труд. Не шельмовать, выбивая последнюю копейку Впрочем, зачем это вам.
Вы правы, мне это не нужно. Пришло время серьезно поговорить, Елизавета Павловна. Учтите, Опричнина не придет вам на помощь. Снова напасть на меня не удастся. Я принял меры. У вас есть один-единственный шанс спокойно, без боли, прожить свою жизнь в тиши этих мест. Суда и следствия не будет вам не разжалобить присяжных своим личиком и жалостливой историей выжившей Великой княжны. Вы никто. Особый императорский заключенный. Сейчас вам запрещено все, а будет еще хуже. Вам могут надеть эфирную маску на лицо и запретить разговаривать. Вас никто и никогда не вызволит отсюда. Вас никто не узнает. Вы просто станете безликим номером для всех. В случае моей смерти вас убьют тоже. Осознали? Не слышу ответа.
Что ж, так даже лучше, чем сидеть где-то и рожать бастардов с нужной кровью для какой-то мрази. Забвение лучше, чем постоянное использование во имя рода Рюриков.
Да. Услышала. Поняла. Испугалась.
Что-то еще?
Не дерзите, он впервые повысил на неё голос. Итак. Мой вопрос крайне прост: где Агриков меч? Куда вы его дели?
Меньше всего Лиза была готова услышать именно это. Причем тут меч?! Хотя он в любой битве несет победу. Страну ждет война? Или
Она непонимающе посмотрела на императора и вдруг поняла, что он до одури боится её. Она, избитая, в кандалах, в блок-браслете все равно пугала его. Его выдали побелевшие пальцы, которыми он вцепился в край стола. Он боится её и тех, кто за её спиной Опричнину. Его не посвятили в тайну, что это всего лишь люди? Он их действительно считает адовыми тварями? Даже Агриков меч решил добыть для их уничтожения.
Лиза усмехнулась, разбитые губы тут же полыхнули болью. Он потому и удивился её выходке с его спасением она не укладывалась в его голове. Поверит в человечность кромешников или спишет на дьявольскую хитрость?
Где. Агриков. Меч?
И ведь Аксенов говорил, что целью всего происходящего может быть именно Матвей, а не она, из-за Агрикова меча. Он пророчил о нем в 12-ом году. Он помогал отцу выпутаться из истории с поисками этого меча. Как она упустила этот момент Для неё самой меч был чем-то проходящим в борьбе с огненным змеем. Чем-то маловажным, потому что она его даже не добыла, а подделала.