Дашков нахмурился и внезапно сказал, завершая свои руны:
Михаил он тоже его впервые назвал по имени, без отчества. Отец тебя очень любил твою душу запачкать он не дал. Силен был князь.
На Анастасию его уже не хватило.
Дашков пожал плечами, направляясь в дальний угол речной заводи как раз напротив Саши. Земля противно хрустела все время, что он шел. Илья не сдержался и скривился от звуков.
Иногда люди творят зло не потому, что запачканы такой вот поганью, а просто так воспитаны. Не везде надо искать инфернальные миазмы.
Саша вмешался он не хотел, чтобы Лизина душа страдала хоть на миг больше, чем нужно:
Вот с миазмами давайте поканчивать. Хватит мир калечить. Хватит уже случайных жертв.
Саша первым показал пример зажег на своих ладонях огонь. Тот разгораться не хотел. Он срывался с пальцев и все. Он тлел и гас даже на хрупких, высохших сосновых иголках. Он загорался на рунах и тут же гас, несмотря на их подпитку эфиром. Он летел куда угодно, кроме заводи. Огнь был против. Ему явно не нравилось, что кто-то вмешивается в его игру. Только маги были упорны. Распределившись по всей границе искалеченного мира, они жгли и жгли, до изнеможения, до мушек перед глазами, до закипающих эфирных каналов. И Огнь сдался.
Где-то в небесах заухала, ожила сова. Чуть чирикнула дальше сумасшедшая неспящая птица. Где-то тяфкнула лиса. Заплескалась рыба в реке. И огонь прорвался за вешки, полыхнувшие белым пламенем, словно помогая.
Махом сгорали сухие травы. Рогоз горел, дымя и воняя мертвечиной. Деревья распрямлялись в пламени и с треском сгорали почти дотла. Только корни, торчащие из земли, и оставались. Трещал лед Нави. Гудело и сыто пело пламя. Хрупкие жучьи панцири взрывались и взлетали вверх, послушные проснувшемуся не вовремя ветру. Кости со стоном боли исчезали в огне. Ему приходилось возвращаться и возвращаться обратно, чтобы доглодать кости до конца, до пепла, до пустоты.
От гари нечем было дышать. Пламя ярилось, пламя кипело от гнева и боли мужчин. Они не успели спасти ту, которую были должны.
Робко светало.
Кромеж наконец-то послушно открылся над заводью, впитывая в себя вонь Нави и унося прочь черную, застывшую кусками воду Перыницы.
Пепел еще крутился в воздухе, но гореть уже было нечему. Полыхнули последний раз змеиные глазницы, и вешки обуглились, падая на землю.
В берег робко ткнулась, как глупый кутенок, обычная, теплая, исходящая паром вода Перыница.
Ноги дрожали и не держали. Саша без сил опустился на землю, отойдя за руны Кирилла. Даже тут земля была обжигающе горячей и спекшейся до плотной корки. Дожди еще не скоро размоют её. Рядом сел, размазывая рукой по лицу пепел и пот такой же усталый Алексей. Илья привалился спиной к сосне и закрыл глаза. Кажется, он потерял сознание.
Дашков опустился рядом на корточки, толкая Илью в бок:
Эй, приходи в себя
Я в порядке. Не мешай, Кирилл. возмутился тот.
С треском падали обгоревшие деревья, росшие вдоль исчезнувших в пламени вешек. Эти деревья тоже не хотели жить. Искры снова разгорались, и опять танцевал на мертвой поляне огонь. Тут столетия ничего расти не будет, хоть трещины Нави и закрылись.
Михаил с мрачным видом ходил по пеплу, ногой его вороша, словно что-то искал. Потом он внезапно полоснул по запястью кинжалом, отворяя кровь.
Алешка вскинулся:
Сбрендил?!
Пришла Сашина очередь хватать его за руку и осаживать:
Это его земля. Он в своем праве. Так хоть жизнь сюда вернется.
Выгоришь я тебя в полицию пристрою, пробормотал Алексей, сдаваясь. Опыт уже есть на Сашке натренировался таких вот безнадежных пристраивать.
Миша, окропляя кровью воду Перыницы, признался:
Я дар колдовской верну. Стану Волковым по праву.
Дашков еле сдержал зевок. Пепел забился в горло, и Кирилл принялся оглушительно кашлять:
Да вашу ж мать! Я что хотел сказать Я тебе помогу. У нас в университете есть парочка сильных колдунов помогут перенести дар С младшего Мурова, я правильно понял?
Угу. Старший при мне будет он согласился нести бремя проклятья.
Алешка пробормотал, опять пытаясь вытереть лицо пот разъедал глаза:
Это получается Теперь неприятностей будет больше?
Почему это? обиделся Миша. Он себя неприятностью не считал.
Еще теперь за твоим серым хвостом следить придется.
Саша молчал, не вмешиваясь в перепалку. Так было проще отвлекаться от мысли, что он идиот и надо было рискнуть, как Алешка. Хоть воспоминания остались бы. О ней. О её сладких, пропахших земляникой губах, о её руках, которые зарывались в его волосы и перебирали прядки. О ней. О той, кого он так и не узнал до конца.
Илья тихо сказал:
Земляникой пахнет.
Ха! Я лишь гарь чую, проворчал Иван.
Кирилл ему поддакнул:
Глюки. Надышался чего-то.
Алексей шумно вдохнул, закашлялся и выругался:
Да ну вас! Какая земляника Зима!
Он не был тогда в охотничьем домике, когда Соколов просил Лизу не спешить на службу. Саша улыбнулся, чувствуя себя почти сумасшедшим:
Земляникой действительно пахнет. А кому не пахнет тому и не положено. Я Лизу три раза терял.
Опаньки, с ума сошел? Под ребра тяжело вошел Алешкин локоть. Два раза было только