Славка! Принимай конец! На баке, отдать швартовый!
Есть отдать швартовый! Огненные сполохи сквозь дым высвечивали несколько фигур, копошащихся на корме и одну на барже. Славка не с первого раза смог поймать линь и вытащить основной буксирный канат. Но, в конце концов, через несколько томительных минут толстая пеньковая петля оказалась накинутой на кнехт. Команда буксира тут же закрепила канат на гаке.
Швартовый закреплен! Донеслось до Торопова.
Славка, дуй на корму баржи! Команде очистить бак! Артёму приходилось видеть лопнувшие канаты, потому рисковать людьми он не мог.
Петруха, давай полный вперёд! Только понемногу! Прокричал в медную трубу Тёма и тут же встал за штурвал, глядя через плечо на баржу. Порыв ветра швырнул горсть искр в сторону реки. «Только бы успеть!» Пронеслось в его голове.
Буксир натянул канат, словно настройщик струну на рояле. Вибрация от колёс стала ещё ощутимей. Чёрный дым вперемешку с искрами толстой змеёй вываливался из трубы и тут же падал на реку, подкошенный порывами осеннего ветра. Казалось, что ещё чуть-чуть, и канат не выдержит. Но нет, баржа медленно, по чуть-чуть, стала вырываться из липких объятий илистого дна. Благо, большая часть груза к началу пожара уже была на берегу.
Не прошло и получаса, как суда смогли выйти на фарватер. Артём стал соображать, что делать дальше. Луна хоть и освещала водную гладь Иртыша, но света от неё было явно недостаточно. Причаливать к берегу в такой темноте было рискованно. Да и плыть, собственно, тоже.
«Интересно, а якорь на буксире удержит весь состав или нет»?
До Торопова стало доходить, насколько необдуманно они со Славкой вписались в этот переплёт. Алкоголь уже окончательно выветрился, и гадкий червячок сомнения стал глодать душу.
Корабль неожиданно повело носом к берегу. Артём крутанул штурвал, но это ситуацию не исправило.
Стоп машина! Что там?!
Правая машина заклинила! Донеслось из трюма. «Этого ещё не хватало» Тёма схватил рупор и высунулся из рубки.
Двое на нос! Приготовиться отдать якорь! Замерить глубину!
Четыре сажени! Донеслось в ответ через пару минут.
Отдать якорь!
Раздался лязг якорной цепи и грохот вращающейся лебёдки.
Трави помалу! Да смотри цепь не упусти! Артём пытался сообразить, какой может быть длина якорной цепи на этом корабле и как сказать, чтобы вытравили её почти до максимума. Ведь баржа тоже имеет нехилый вес. Сколько вытравили цепи? И сколько осталось?
Саженей сорок ушло Сколько осталось не знаем. Не видно.
Вот бардак, туды вашу через коромысло! Тогда хорош! Крепи! Артём стал наблюдать за берегом, стараясь уловить, держит якорь или нет. Огонь на берегу постепенно затухал, выгорая и уничтожая остатки товара. На востоке светлело. «Вот и утро скоро. Можно будет оглядеться и разобраться. Лишь бы к мосту не снесло Интересно, как там Славка» Подумал Артём, глядя в сторону баржи.
Хворостинин же в это самое время, пребывая в полнейшем одиночестве, впал в веселую злобу и, не сдерживаясь, во все горло, замысловато ругался, осыпая проклятиями речку, баржу, Артёма и собственную способность влипать в нелепые истории. Яростно и надсадно взрыкивая, он скидывал за борт оставшиеся на барже тюки, которые ввиду неспешности спасательной операции успели заняться от долетевших с берега искр и грозили речной посудине безвременной гибелью.
Помочь ему было некому, поскольку весь экипаж, как и положено, находился на буксире, и было понятно, что искусством хождения по канату, скорее всего, никто из них не обладает. Физической мощи у Вяче имелось в избытке, вот он, весь в дыму, копоти и пыли, надсадно чихая, кашляя и матерясь, и занимался «силовым экстримом» на свежем воздухе. Тюки плюхались в тёмные предрассветные воды Иртыша, поднимая изрядное количество мелких брызг, толпились у борта, словно жалуясь друг другу на собачий холод. Течение реки, лёгкими водоворотами огибая обводы баржи, подхватывало и уносило в туман тонущий груз, играя с ним, словно сытая кошка с мышью.
Управившись и изрядно взмокнув, Славке как никогда захотелось оказаться в своей квартире на диванчике перед телевизором. «Да что там такое! Мы сегодня к берегу пристанем или нет?!» возмущённо подумал он.
Эй! На буксире! Рули к берегу, боцман хренов! Затем, поняв, что его никто не слышит, добавил себе под нос, Нафига было столько пакли на баржу грузить? Нет, чтобы коньяка Бутылку Или фуфаек
Холодало. Вячеслав не сразу понял, что
баржа остановилась. Да она и несколько секунд еще по инерции пыталась, едва шевелясь, катиться против течения, но быстро исчерпав импульс, встала и потянулась назад, до предела натянув швартовы.
Ага, значит, приехали, вслух сформулировал вывод Хворостинин.
В предрассветных потемках он, поёживаясь, наблюдал, как суетятся на пароходе члены его команды. Потом все затихло.
Это меня что же, забыли что ли? Черти полосатые! Мореманы, едрена-матрена! И уже во весь голос заорал на всю реку, Эй, там, на буксире! Срочно доставьте героя или на берег, или к себе заберите! Мне тут холодно и выпить нечего!
Не увидев ни малейшей реакции, он разозлился и принялся шарить глазами вокруг, собираясь швырнуть чем-нибудь тяжелым. Но тут ему пришла в голову светлая идея. Цапнув пистолет, он передернул затвор и, подняв оружие стволом вверх, нажал спуск. Сухо щелкнуло. Осечка.