Так Нет никого. Все на пожар убёгли, а начальство засветло ещё съехать изволили. А машинист и вовсе вчерась накричал на хозяина, расчету требовал, а тот не дал. Ну, он и ушел
Ясно. Плохи дела. Мы уполномоченные Речного Регистра. Завтра должны были осматривать это судно. А тут такое происшествие Так что как старший по званию, я беру командование кораблём на себя! Вопросы есть? На пару секунд в душном и пыльном воздухе кочегарки повисла тишина. Так-то лучше. Как звать то тебя, матрос?
Петькой От удивления уголь с лопаты кочегара посыпался на палубу. Славка, между тем, всеми силами старался придать себе солидный вид. Выглядело это неубедительно, но в полумраке кочегарки никто ничего не заметил.
Слушай мою
команду, Петька. Разводи пары как можно скорее. Я подведу буксир кормой к барже, а мой коллега, Артём внимательно посмотрел на Славку, переберётся на неё и накинет буксирный конец на кнехт. Раз машиниста нет, то тебе, Петро, придётся и машиной управлять. Осилишь?
Я Я постараюсь. Кочегар сильно волновался.
Не «постараюсь», а «так точно»!
Тёма и Славка выбрались на главную палубу.
А что ты там про конец и кнехт заливал? Я на орден посмертно не подписывался. Ещё и за чужое корыто. С подозрением, подражая почтальону Печкину, изрек Вяче Может быть, я только жить начинаю, лисапед вон купил,
Слушай, ты же тут баржу жалел. Если не оттащим, то ей однозначный каюк. Пятнадцать минут и угольки. А накинуть швартовый на кнехт большого ума не надо. Тут ловкость нужна. Дело, в принципе, плёвое. Так что дуй на нос баржи, пока сходни ещё не горят. А я тут попробую покрутить эту шаланду. Если дело выгорит, и баржа не сгорит, то можно будет с хозяином перетереть о гонораре
О чём? Славка пренебрежительно усмехнулся. Он даже команде не платит.
Там видно будет. Дуй, давай!
Хворостинин, спустившись по трапу, быстрым шагом направился по мелководью в сторону баржи, прикрываясь рукой от жара пламени. Артём же, зашёл в ходовую рубку и стал осматриваться при свете отблесков всё увеличивающегося пожара на берегу.
Капитанский мостик начала века был непривычно пустым и просторным. Не имелось никакого оборудования, кнопок или тумблеров. Лишь большой штурвал, машинный телеграф и увенчанная каучуковым нагубником труба переговорного устройства, уходящая куда-то в палубу.
«Да Рулить и командовать машиной одновременно тяжеловато будет. Придётся побегать», невесело подумал Тёма.
Взгляд упал на висящий в углу на переборке рупор.
«Офигеть! Первобытный мегафон!»
В сознании тут же возникла картинка марширующих пионеров с красными флагами, кричащих в рупор речёвки, а душа на мгновение сжалась. Стало как-то тоскливо и грустно Вздохнув, Торопов взял жестяную воронку и вышел на палубу.
Внимание, команда буксира! Говорит инспектор Речного Регистра Торопов! Срочно подняться на борт! Будем оттаскивать баржу. Груз на берегу уже не спасти!
Метавшиеся на берегу тени замерли.
Бросай всё к ядрене фене, говорю! Живо на буксир, сто чертей вам в печень! Артём всё больше входил в роль бывалого капитана.
Сходни задрожали. По стальной палубе загрохотали шаги. «Вот так бы сразу. И почему никто никогда по-хорошему не понимает? Пока не наорёшь» Торопов вздохнул, припомнив армейский опыт.
Двое на корму! Двое на нос! Приготовить буксирные концы! Отдать швартовые!
Расставив команду, Тёма вошёл в рубку и снял пробку с переговорной трубы.
Машина, пар готов?
Ещё немного. Донеслось из глубин буксира.
Нет времени, Петруха. Сгорим к чёрту. Так что давай, малый назад!
Есть, малый назад! Где-то раздалось шипение пара, всплески колёсных лопаток о воду. Артём воспользовался пожаром как ориентиром, чтобы определить движение судна. Корабль стоял.
Средний назад!
Есть средний назад!
Всплески участились, но судно по-прежнему оставалось недвижимо. «Они что там, придурки, швартовые не отдали, что ли?!» С негодованием выругался про себя Артём и, высунувшись из рубки, проорал в рупор:
Что там со швартовыми, чёрт возьми?!
Швартовые отданы, сходни убраны! Донеслось из темноты.
Жёсткие всплески лопастей о воду заставляли судно мелко вздрагивать.
Петро, давай полный назад! Да подбавь пару! Почти прокричал в переговорную трубу Артём, лихорадочно соображая, что такого важного он мог забыть. Ведь чудес на свете не бывает, и буксир уже должен оторваться из цепких объятий береговой отмели.
В конце концов, судно нехотя стало сползать в сторону фарватера. Торопов с облегчением вздохнул, вытер проступивший пот со лба и встал к штурвалу. Переложив руль на правый борт, и дождавшись, когда корабль начнёт уверенно поворачивать нос против течения, он быстро подошёл к трубе и скомандовал с паузой в минуту: «Стоп машина!», затем «Средний вперёд!» и тут же вернулся к штурвалу, чтобы выровнять руль.
Неуклюжая посудина под управлением самозваного капитана с большим трудом развернулась кормой к барже. Артём успел в который раз взмокнуть, прыгая от штурвала к раструбу переговорника и обратно. Подойдя, как ему казалось, на достаточное расстояние к барже, Торопов высунулся из
рубки и крикнул через рупор: