Ритуал ли испортил Армана, или он с самого начала был таким Жерл не знал, да и разбираться, по правде, не хотел. Лишь бросил на мальчика последний равнодушный взгляд и направился за Эдлаем к боковой двери, ведущей в библиотеку.
Присмотри за ним, уже в дверях приказал Эдлай стоявшему на страже дозорному. Если с ним что случится, головой ответишь.
Дозорный кивнул и вновь замер у входной двери. Арман же ухода опекуна, казалось, даже не заметил, все так же увлеченный книгой. И все же необычна эта неподвижность и эта холодность. Если только... Жерл отвернулся. Если только Арман не притворяется. Но это невозможно, чтобы одиннадцатилетний мальчишка так хорошо держал себя в руках. Просто невозможно.
Арман перевернул страницу, вновь уставившись в книгу. Дернулся в камине огонь, отразилось его пламя от кожаных браслетов главы рода на запястьях Армана, отблески затанцевали по стенам, и в кабинете воцарилась тяжелая, неприятная тишина. Даже огонь был живее, чем этот мальчик.
Иди за мной, Эдлай толкнул замершего Жерла в библиотеку и закрыл за ним низкую дверь.
Библиотека в замке была маленькой и тесной читать тут, по сути, некому. Потому и остались от прежнего владельца лишь два высоких, до потолка, полупустых стеллажа да небольшой письменный стол у окна. Темнота здесь казалась особой, осязаемой, пропитанной запахом бумаги.
Когда-то Жерл любил такую темноту. Когда-то пробирался тайком в библиотеку, собранную мачехой, чтобы подобно вору выкрасть на бессонную ночь книгу. Потом возвращался в спальню и, стараясь не разбудить чутко спавшего
брата, ложился на живот прямо на пол, между шкафом и кроватью, и целую ночь жадно вчитывался в неясном свете свечи в густо исписанные странницы. Где-то вдалеке сопел младший братишка, страницы шелестели под пальцами, свеча медленно догорала, а утром Жерла никак не могли добудиться, и учителя вновь были недовольны его сонливостью. И продолжалось бы это, наверное, бесконечно, только нельзя все время витать в мире книг, однажды приходится испить горечи настоящей жизни.
Случилось это, когда Жерлу едва исполнилось четырнадцать.
Матери он не помнил, в его жизни, казалось, всегда была нежная, ласковая мачеха и сводный братишка, что был младше на три года. Отец все время пропадал в замке, возвращался редко, всегда едва живой, со шлейфом хмельного, поднимался на второй этаж, заваливался в спальню, и на утро мачеха была гораздо бледнее, чем обычно, и скрывала синяки под высоким, затейливо вышитым воротом верхней туники. Жерл кусал до крови губы, обещал себе, что когда повзрослеет, когда закончит школу и станет дозорным, получит свой дом, обязательно, видят боги, обязательно заберет к себе и мачеху, и брата, а отца близко к обоим не подпустит.
Но Жерл не успел в один день мачеха и сводный брат исчезли. Отец сказал, что отправил их в деревню. Жерл не поверил, но и сделать ничего не мог.
Дозорный закрыл глаза, на миг обессилев. Он был молод и глуп. Он доверился первому попавшемуся незнакомцу, предложившему помощь. Он нашел брата и узнал, что мачехи больше нет. Он получил огромную силу, больше чем у высшего мага, а вместе с ней тварь внутри. А тварь нужно было кормить, регулярно, человеческой кровью, лучше кровью мага. Не покормишь будет жрать тебя до тех пор, пока не сдашься и не пойдешь убивать, не насытишь тварь, а вместе с ней и ее настоящего хозяина. Демона.
Но это прошлое. Больное, безобразное, а все же прошлое. Сейчас он должен взять себя в руки и вернуться к уже и без того заждавшемуся Эдлаю.
Зачем звал? спросил Жерл, поняв, что молчание в библиотеке опасно затянулось, а друг не спешит его прерывать. Просто стоит и изучает внимательным взглядом, будто хочет выведать, о чем Жерл думает.
Обойдется! Хоть Эдлай и друг, а опускать перед ним щиты и открывать душу Жерл не собирался. Ни перед кем не опускал и перед старым другом не будет!
В последнее время о тебе много рассказывают... медленно, чеканя каждое слово, ответил Эдлай, присаживаясь на краю письменного стола. Вижу, слухи о твоей смерти сильно преувеличены. Надеюсь, слухи о том, что ты пытался удавиться тоже.
Жерл вздохнул. И надо же было именно вчера твари вновь зашевелиться. После уничтожения демона она будто исчезла, как и исчезла сила высшего мага. О последней Жерл не жалел, он был все же больше воином, а не магом. Убивать не хотел. Оттого, когда тварь проснулась, и испугался, как никогда в этой жизни не пугался. Оттого и напился. Оттого и вешаться пошел уж лучше сразу в петлю, чем снова пачкать руки в крови. А в чьей крови он бы выпачкал руки, и так понятно... как и понятно, почему обрадовалась и подняла голову тварь: рядом был беззащитный, очень сильный маг, великолепная жертва, что помогла бы ей воскреснуть. Рэми.
О чем еще говорят... слухи? спросил Жерл, не на шутку испугавшись, что старый друг знает больше, чем следовало.
Если Эдлай проведает об этой занозе в заднице, о большеоком мальчике, хлопот не избежать. И хлопот гораздо больших, чем те, о которых рассказал Жерл Брэну. Прознай повелитель, что Рэми жив, мальчика, скорее всего, убьют. Отдать высшего мага, да еще и целителя судеб в руки избивающего его дяди это получить вскорости безумца, которого остановить не удастся никому. Разнесет к теням смерти и Кассию, и Виссавию, и все, до чего доберется.