Воспоминания о ночных развлечениях в клубе казались ему чем-то далёким и неправдоподобным, вроде Австралии или острова Баунти, где он никогда не был, но благодаря телевидению вполне мог себе всё представить. А вот нет тут ни телевидения, ни радио! Лошадиный навоз и опера по вечерам. Ну, или вот такие «деятели искусств».
Артём посмотрел на сидящего напротив актёришку. Тот постепенно начинал трезветь, чему способствовала обширная тёмная туча, закрывшая Солнце. Сразу же потянуло осенним сырым холодком, поэтому пьянчужка небрежно поднял воротник пиджака, что сугреву не способствовало.
Сгорбившись, он пытался закурить мятую папиросу, которой весьма досталось от существования в грязных актёрских карманах. Спички не слушались, ломались и выпадали из коробка, демонстрируя полное неповиновение и анархию.
Поднять же их с земли человеку, едва совладавшему с гравитацией и искривлениями пространства было совершенно невозможно. Вскоре сражение за огонь было проиграно по всем фронтам. Лицедей уж было приготовился сбросить маску, дёрнув за папиросу, словно чеку из гранаты, но перед ним возник чудесный спасительный огонь, которым он тут же воспользовался. Это сердце Торопова не вынесло разыгравшейся драмы и словно Прометей, он, подсев ближе, чиркнул «Зиппой».
Премного благодарен, господин С нескрываемым удивлением разглядывая зажигалку, произнёс спасённый театрал.
Не стоит благодарностей. Равнодушно ответил Тёма и, развернувшись, уже было собрался отодвинуться
Постойте, сударь! А ведь я могу быть Вам полезен.
Артём отвернулся, собираясь вернуться на свой край скамьи.
Ведь Вы не тот, за кого себя выдаёте.
Последняя фраза заставила Торопова сосредоточить внимание
на пьянчужке, мысленно осыпая проклятиями Вселенную.
Вы себя странно ведёте. Заговорщицки в полголоса заявил актёр. Уж поверьте. Я многих людей повидал
«Психолог, блин!» С неудовольствием подумал Артём, пристально глядя на «разоблачителя».
Вот согласитесь, милостивый государь, что внешность приказчика никак не вяжется с дорогими папиросами, серебряными часами, новомодной редкой зажигалкой и повадками интеллигентного человека.
«А ведь в чём-то он прав. Надо бы получше замаскироваться.» Подумал Торопов, а вслух с нескрываемым неудовольствием сказал:
И чем же Вы можете быть полезны?
Вот! Вот ещё одно подтверждение! На «Вы» ко мне ни один приказчик не обратится. Определённо, Вам есть от кого скрываться. Могу предложить Он ухватил Артёма за локоть и с подозрением огляделся. Способ изменения внешности.
Грим, что ли? Предположил Артём, оценив возможности актёра-пьяницы.
Именно. У меня в грим-уборной есть довольно большой выбор. Как-никак, я служу в этом театре с самой его постройки. Простите великодушно, забыл представиться. Ананьин-Щипановский, Аркадий Федорович. Если изволите проследовать за мной, то сможете что-нибудь себе подобрать.
А не боитесь, что я окажусь шпионом или беглым каторжником?
Да что вы? Шпионом? Аркадий Фёдорович сочно и громко рассмеялся, едва не свалившись с лавки на грешную землю, так что Артему пришлось даже придержать его за плечо. Нет, господин хороший, Вы точно не шпион. В крайнем случае, скрывающийся банковский служащий. Не иначе. Так что грим Вам точно не повредит. Однако, может, продолжим дальнейшую беседу в более уединённой обстановке? Знаете, иногда мне кажется, что за мной следят.
Последняя фраза была сказана почти шёпотом.
Ну, хорошо, хорошо Показывайте Вашу гримёрку.
Грим-уборную, уважаемый. Грим-уборную.
Артём, ведомый нетвёрдо шагающим Аркадием Фёдоровичем, обогнул здание театра. Здесь располагалась дверь чёрного хода, которую актёр открыл с помощью ключа, извлечённого из-под отлива ближайшего окна.
Не прошло и часа, как Торопов уже шагал в сторону гостиницы, дымя на ходу папиросой. В его заплечном мешке прибавились пара накладных усов, борода, краска для волос, бутафорский монокль и седой парик, с которым нужно было ещё повозиться, приводя его в порядок. Карман же, напротив, полегчал на пять рублей. Мелочь кончилась, а за разменом бежать было несподручно.
Аркадий Фёдорович, должно быть, остался чрезвычайно доволен проведенной сделкой. Оказавшись в номере и сгрузив покупки на кровать, Артём, взглянув на часы, решил, что до вечера времени ещё достаточно. Поэтому, изучив купленную в книжной лавке карту Омска и окрестностей и что-то прикинув в уме, решил осмотреть предполагаемое место разговора. Выйдя на улицу, он засёк время и отправился к Омке. Дойдя до берега, он двинулся вверх по течению и шёл до тех пор, пока не достиг последней улицы.
Впереди раскинулись поля с остатками степного разнотравья, стогами сена и соломы, множество берёзовых и осиновых колков с начинавшими желтеть листьями. Повернув вдоль крайних домов и дойдя до перекрёстка, он выведал у местных пацанов и записал на листке бумаги название улиц "Солонцовая" и "Сыропятовская". От последней за город тянулась дорога в поля. По ней и пошёл наш первопроходец, подыскивая удобное место.
Через пару часов, найдя искомое и зарисовав в блокнот топографический эскиз местности, Торопов отправился в обратный путь вдоль берега. Когда он пришёл к полицейскому участку, часы показывали начало седьмого вечера. Запомнив время пути от «поляны убеждения» до «пункта назначения», он выполнил ещё одну немаловажную деталь плана посетил магазин готовой одежды. И вовремя. К этому времени посетителей уже почти не было, и лавки начали закрываться.