Двери театра с шумом распахнулись и на улицу, едва не споткнувшись, выпорхнул весьма любопытный персонаж, тут же привлёкший к себе внимание окружающих. Когда-то весьма неплохой костюм и ботинки выдавали не рабоче-крестьянское происхождение, но небритость и всклокоченная шевелюра
Да, я пьян! Слышите, пьян! Картинно грозя пальцем вышедшему швейцару, с театральной интонацией громко произнёс он. Но что вы можете знать об актёрской душе, коль сами вы бездушны? Пять лет Какие роли! А теперь в дворники?!
Иди иди ужо. Проспись. А то ить совсем выгонят. Швейцар был непробиваем.
О темпора, о морес Замутнённый взгляд пьянчуги разбился о беспристрастность закрываемых дверей театра.
Нетвёрдо стоя на ногах, он с досадой махнул рукой. Этот жест привёл к окончательному искривлению пространства и почти мгновенной телепортации персонажа на скамейку рядом с Тороповым, который инстинктивно отодвинулся. Сокрушительный удар всемирного тяготения успокоил пьяного бедолагу. Он уснул в неестественной позе, периодически громко всхрапывая и распространяя вокруг свежее алкогольное амбре. «Вот же козёл!» Подумал Артём, торопливо поднявшись и осмотрев на всякий случай свою одежду. Кто-то дёрнул его за рукав.
Никита Никитич, вон Яшка приехал! Егор кивком головы показал направление.
Глава 14
Настоящий «мерседес» на гужевой тяге. Вороной жеребец с лоснящимися боками свидетельствовал о заботливом хозяине. На козлах восседал Яшка-Лях собственной персоной, оглядывая площадь в поисках очередного богатого седока. Тонкие усики, лихо подкрученные а ля Сальвадор Дали, немного вздёрнутый подбородок, то ли для того, чтобы видеть дальше, то ли из высокомерия. «Да это же тот урод, что пацанёнка пнул вчера!» Осенило Артёма. «Ну, крендель, придётся тебя в узел завязать! И что за странный цвет лица?»
Спасибо, Егорка. Теперь займись участком и Слав Господином Антоном. Осёкшись на секунду, отдал распоряжение Торопов. Я тут ещё пару часов пробуду. Утром ищи меня в номерах. Если меня там не будет, то непременно дождись. Понял? счел необходимым напомнить Артем.
Егорка лишь молча кивнул в ответ, показывая, что повторять ему не надо, он памятливый, и сразу побежал бодрой рысью в сторону торговых рядов. По-видимому, это была
кратчайшая дорога к полицейскому участку.
Артём же, оглядевшись и убедившись, что все соседние лавочки заняты, и отделаться от соседства с бренным телом похрапывающего служителя Мельпомены не удастся, вновь присел на противоположный край скамейки и развернул газету, внимательно посматривая за Яшкой.
Тот неторопливо расчёсывал хвост и гриву красавца-жеребца. «Вот моральный урод вроде, а животину-то любит» отметил про себя Тёма, «Хотя это не факт. Лучше использовать его чувства к девушке, будь она неладна».
К пролетке, меж тем, подошли две хорошо одетые барышни, сопровождаемые нагруженным покупками носильщиком. Яков тут же бросил жеребца и, чуть ли не делая французские реверансы, помог пассажиркам устроиться на сидении и аккуратно сложить покупки в повозку. После, лихо вскочив на козлы, направил вороного прочь.
Пока Яшка развозил горожан, Артём, сидя на своём наблюдательном пункте, пытался подобрать для предстоящей с ним беседы «убедительные аргументы», достаточно веские, чтобы Славка вновь оказался на свободе. Вскоре общие черты придуманного накануне плана стали набирать конкретики. Торопов закурил, погружённый в свои мысли.
Прошу пр-щения, сударь! Раздалось за спиной у Артёма, заставив его вздрогнуть от неожиданности и обернуться. Голос принадлежал всё тому же пьянчуге, непостижимым образом преодолевшему притяжение скамейки. Теперь он стоял, слегка раскачиваясь и до белизны пальцев вцепившись в деревянный брус спинки, словно моряк-первоход за леер в девятибальный шторм.
Не будете ли Вы столь любезны Пожертвовать на развитие театрального искус-с-са
Да ты ж и так пьян, как чёрт! Куда тебе больше?! Артём грубо перебил воодушевлённую тираду, смяв газету и приготовившись подкрепить слова увесистым тумаком.
Артиста может обидеть каждый! Каждый!
Актёр вспыхнул, попытался выразительно стукнуть себя кулаком в грудь, но опять заштормило, и он вновь вцепился в спинку лавочки обеими руками. Его подбородок медленно поднялся, взор похолодел и устремился вдаль, а на изъеденной годами и гримом щеке блеснула слеза.
Коротко перебирая руками, словно альпинист на отвесной стене, старый лицедей грустно побрёл на свой конец лавочки. Артём бросил вслед презрительный взгляд. К пьяницам он с детства питал стойкое отвращение.
Затем вернулся к своим наблюдениям. Газету в качестве маскировки использовать уже было невозможно настолько сильно он смял её во время разговора с пьяньчугой. Торопов с досады скатал из неё маленький бумажный мяч и, найдя взглядом урну, хотел было пробить «трёх очковый», но побоялся промазать на глазах у почтеннейшей публики, поэтому просто подошёл и выбросил бумажный шарик в мусор.
Яшка на площади пока не появился, поэтому Торопов заскучал и стал искать глазами что-нибудь интересное.
«Вот бы плеер сюда» с тоской подумал он. «А ещё лучше в «Твинс»».