Вернувшись в библиотеку, Фабрицио долго и тщательно обдумывал какие знания и умения могут помочь ему в дальнейшем. Первое - языки. Поскольку его матушка была родом с Акладии, немного акладийский он знал. Если они в дальнейшем вернуться на родину Селесты ор Хатос, то изучить этот язык предстояло в совершенстве. Второе - подготовка к будущей профессии, так как взрослый свободный мужчина должен работать и приносить в семью
деньги. Вот только что будет лучше? Здесь мальчик основательно задумался. Честно говоря, он очень мало знал о специалистах, которые нужны в Акладии, да и вообще в людском обществе. Поэтому Фаб долго думал над направлением, в котором ему было бы комфортно и интересно трудиться.
Первым, что пришло Фабрицио на ум, были финансы. Мальчик очень хорошо разбирался в сложных математических вычислениях и частенько с полного одобрения отца помогал последнему в мелких бухгалтерских расчетах. Однако, посмотрев на такой выбор с разных сторон, Фаб всё же решил на этом пока не останавливаться, ибо постоянно заниматься однотипными расчетами ему казалось скучным делом.
Вторым, что пришло на ум - профессия художника. С малых лет Фабрицио умел чрезвычайно остро подмечать красоту и гармонию в окружающем его пространстве. Почти в столь же младом возрасте он взял в руки карандаш и начал рисовать. Математический склад ума позволял ему точно воспроизводить пропорции предметов, поразительная наблюдательность - подмечать малейшие детали, а талант - видеть прекрасное даже в прозаических вещах. Всё это вместе позволило мальчику рисовать удивительные картины, порой только с помощью одного лишь карандаша или мелка. А ещё... ещё Фаб за подобным занятием никогда не скучал. Оно увлекало. Им тянуло заниматься. Отец и матушка всячески поддерживали своего сына в его увлечении и даже на какое-то время нанимали учителя человека. Братья же часто подсмеивались над Фабом, называя мальчика слюнтяем, не настоящим мужчиной, девчонкой-мазилкой... Не имея возможности чувствовать обиду, Фабрицио почти никогда на эти подколки не реагировал, кроме случаев, когда он считал нужным изобразить несуществующие эмоции. Однако некое рациональное звено в суждениях братцев было, когда они громко фыркали о нищих творцах прекрасного. Художники часто ходили по краю бедности. Даже самые лучшие из них не всегда могли позволить себе жить в роскошных условиях. С детства привыкший к богатому образу жизни, оказаться в нищете Фабрицио не хотел, а поэтому также решил отложить пока мысли о профессии художника.
Третьей темой обдумывания стало инженерное дело. Мальчику чрезвычайно нравилось мастерить привычные и новые предметы. Создавать своими руками нечто материальное и используемое другими. Особенно интересным Фабрицио казалось умение делать что-то своё - новое. Придумать, нарисовать чертёж, определиться с материалами и выполнить задуманное. В этой области, так же как и с рисованием, Фабу никогда не было скучно. Кроме того, он справедливо полагал, что хорошие специалисты-инженеры всегда смогут найти себе достойное занятие с вполне приличным заработком. Последние два аргумента решили всё, и инженерное дело стало текущим выбором Фабрицио.
После принятия решения об основном направлении собственного развития, Фаб довольно быстро составил план личных занятий на ближайшие два года, а потом неукоснительно ему следовал. Лишь несколько раз ему пришлось менять установленное расписание. Пару раз - когда понял, что без некоторых знаний не обойдётся, а один раз - с подсказки отца. Однажды застав младшего сына в библиотеке с книгой по грамматике акладийского языка, Эмиль ор Хатос положил на стол, за которым сидел Фабрицио, учебники для изучения и оксорийского языка тоже.
- Очень полезно, сынок, знать несколько языков, - отец с усмешкой подмигнул Фабрицио. - Никогда не знаешь, куда тебя жизнь может занести...
День, когда не стало отца, был на удивление красивым. И необычным. Никогда прежде Фабрицио такого не видел. Грозовые, кучевые облака и яркие солнечные лучи, проходящие через разрывы. Союз темного и ослепительного приковывал взгляд и буквально требовал запечатлеть себя на холсте. Отбросив все свои текущие дела, мальчик уединился на краю высокого обрыва и полностью погрузился в творчество.
Когда основной набросок картины был уже практически завершен, Фаба неожиданно посетило странное ощущение, будто лопнула невидимая глазу тетива. Следом за этим в груди на мгновение разверзлась бездна и резко исчезла, оставив после себя непривычную пустоту. Застыв с кистью в руках, Фабрицио минут десять стоял, не двигаясь. В те мгновения он ещё не осознавал происшедшего - лишь с трудом привыкал к новому состоянию. Однако его разум не смог слишком долго спать, и разумное исчерпывающее объяснение пришло само. Не способный испытывать эмоции, Фаб не чувствовал ни душевной боли, ни грусти, ни печали. И тем не менее, эта утрата перевернула его внутренний мир. Полностью изменила всё. Фабрицио ощущал всем своим естеством: пришли изменения. Неприятные. Возможно тяжелые. На которые он сейчас навряд ли сможет как-то повлиять.