Когда Коннор заказал еще выпивки, к нему вдруг подсел румяный здоровяк с видом местного балагура и завидного жениха. Коннор ничего не стал спрашивать, просто едва заметно поднял бровь.
Милорд, чуть ли не смущенно произнес здоровяк. А вот я осмелюсь спросить, вы смелый человек?
Коннор отпил из стакана. Усмехнулся. Кажется, взгляды хозяйской дочки заставили парня ревновать. Сейчас должна была начаться беседа на тему «Кто ты такой и чего глаза вылупил на чужих девушек».
Коннору сделалось скучно. Все было, как обычно.
Был бы на твоем месте кто поумнее, сказал он, унес бы ответ у себя на голове. И на боках.
Здоровяк рассмеялся и махнул рукой.
Нет, милорд, я не о том! Вы не так меня поняли. Я и так вижу, что у вас та удаль, которая никому не в диковинку. Я о том, боитесь ли вы всяких ведьм и прочую темную силу?
Коннор сделал еще один глоток. Была бы здесь Берта Валентайн, она могла бы подробно ответить на этот вопрос.
Я советник следственной магии, снисходительно сообщил Коннор. Звякнул жетоном по столу, и здоровяк уважительно качнул головой. Жетон был аннулирован, Коннор просто забрал его на память о славных днях, но деревенщина, разумеется, не разбиралась в этом. Вот и думай, насколько сильно я боюсь ведьм. И насколько сильно они боятся меня.
Ну, милорд! ахнул парень и от избытка чувств так хлопнул по столу, что вся посуда подпрыгнула и обиженно зазвенела. Вас-то мне и надо!
Зачем? осведомился Коннор. Отправляясь из столицы, он дал себе слово, что больше не свяжется ни с магией, ни с ведьмами. Но когда-то он клялся защищать людей от порождений мрака, и сейчас эта клятва встала перед ним в полный рост.
Тут это здоровяк замялся и словно бы стал ниже ростом. Дело есть как раз по вашей части. Помогите, а? А то смелых ни одного во всем поселке. Трусло отменное, в кого ни ткни. На словах-то каждый лев могучий, а на деле шмыг за печку, и его палкой оттуда не выковырнуть.
Коннор хотел было спросить, чем именно здоровяк собрался тыкать в соседей. Но не стал. Осушил стакан и поднялся из-за стола. Здоровяк довольно заулыбался и с важным видом окинул взглядом общество таверны: мол, видали, дурни? Нашел я смелого человека!
Они вышли на улицу, утонувшую в бархатных сумерках, и пошли в сторону кладбища, которое тихо лежало в низине чуть в стороне от поселка. Предсказуемо где бы еще гнездиться нечистой силе? Коннор вспомнил, как однажды охотился на ведьму, которая собирала дань именно с кладбищ, упиваясь горем тех, кто хоронил любимых.
Сильная ведьма была, жирная, ну так и он никогда не был слабаком. Она разлетелась на горелые клочья только после десятого удара. Шрам на боку, который она оставила, не в счет. Шрамы делают нас теми, кто мы есть?
Вот тут, милорд, здоровяк остановился возле старого склепа, заросшего диким плющом. Я отсюда все увидел.
А что именно увидел? уточнил Коннор. В сумерках плющ казался двигающимся, но он знал, что это обман зрения.
Там словно бы картинка появилась. Я Клеву увидел, нашу мельничиху, как она упала и сломала руку. Ну она и правда на следующий день упала. Так все и вышло. Я рассказал в поселке, а народ перетрусил,
больше никто не осмелился смотреть. Мельник-то хотел мне промеж ушей прописать, дескать, я его жену сглазил, ну да староста сказал, что у таких дураков, как я, магия не водится.
Посмертный всплеск, ответил Коннор. Ему понравилась самокритичность молодого человека. Иногда энергия мертвецов собирается в одну точку и открывает некую лазейку в будущее. Впрочем, это
Он не договорил. Сумерки вдруг наполнились огнем и дымом, и прямо перед собой Коннор увидел улочку провинциального городка, разбегающихся людей, которые орали от страха, и струю огня, что рухнула на мостовую с неба. Проступила оскаленная морда дракона, перед которой застыла девушка молоденькая, светловолосая, забывшая себя от ужаса.
Коннор машинально дернул рукой, пытаясь бросить защитное заклинание, и только тогда вспомнил, что это видение. Он тряхнул головой, стараясь оценить его: да, посмертный всплеск, который уже теряет силу. Через несколько дней растает.
Видите? дрожащим голосом проговорил парень, нервно комкая рукав Коннора. Видите?
Вижу, кивнул Коннор. Бояться тут нечего, скоро оно растает. А мне мне надо ехать.
«Я должен успеть ее спасти», подумал он.
***
Дракон! Драко-о-он!
Эмма услышала этот тоскливый полукрик-полустон и застыла на мостовой. Пустая коробка от букета вдруг стала немыслимо тяжелой, тянущей руки к земле.
Кто-то бежал мимо Эммы, кто-то кричал, хлопали двери магазинов и кафе, люди прятались, пытаясь спастись, и чья-то рука схватила было ее за рукав, потянула в сторону и выпустила надо было позаботиться о собственной жизни, а не о незнакомке. А впереди ревел и грохотал огонь и дымилось черно-зеленое и бесформенное.
«Дракон, прозвучал в ушах голос дяди Бенжамина, брата ее матери. Эмми, беги. Это дикий дракон прилетел с гор, и он очень голоден».
Дядя Бенжамин знал толк в таких драконах, как и ее отец. Они оба проводили время, забираясь в таинственные складки гор, заросшие лесом, чтобы взглянуть на драконьи кладки. Энтузиасты, искренне влюбленные в драконов вот кто они были. Отец и дядя Бенжамин даже уверяли, что драконы отвечают им взаимностью, позволяют прикасаться к себе и детенышам.