Она попыталась проникнуться духом обряда, даже заучила наизусть несколько русских фраз. Но, скорее всего, самой желанной частью церемонии для нее станет та, когда в самом конце молодые разбивают на крыльце бокалы. «К тому времени, подумала Купер, мне точно захочется что-нибудь расколотить».
Кроме этого, ей пришлось с сожалением сообщить хозяйке квартиры на площади Виктора Гюго, что она скоро съезжает. Перл тоже придется искать другое жилье, поскольку после свадьбы Купер собиралась жить с мужем.
Я понимаю, ты, наверное, не захочешь взять меня подружкой невесты, сказала Перл, глядя на нее полными мольбы глазами.
По русскому обряду венчания невесте не полагается подружка, тактично ответила Купер, и отчасти это было правдой священник сказал ей, что по традиции у невесты не должно быть подружки, но если очень хочется, то можно ее позвать. Однако Купер не хотелось еще больше усложнять и без того громоздкую церемонию. Но ты ведь все равно будешь там, чтобы меня поддержать.
Обещаю, что буду чиста от наркотиков ко дню свадьбы, заверила ее Перл, но они обе знали цену таким обещаниям.
Сюзи не предпринимала никаких попыток связаться с Купер, лишь однажды прислала ей на площадь Виктора Гюго букетик фиалок без записки. Возможно, это было своего рода извинением за последние, брошенные в спину Купер слова. Сладкий аромат фиалок постепенно выветрился, и Купер постаралась больше не вспоминать о женщине, которая их прислала.
Он вручил ей продолговатый кожаный футляр:
Надеюсь, тебе понравится, дорогая. Это мой свадебный подарок.
Купер открыла коробочку. На бархатном ложе лежало колье с бриллиантами и изумрудами. Ее поразила величина и ценность камней.
Генри, оно великолепно!
Это Бушерер. Надеюсь, ты наденешь его на свадьбу.
Ты так щедр. Я просто слов не нахожу!
Он помог ей надеть колье. Яркие зеленые камни горели на бледной коже. Она посмотрела на себя в зеркало. Генрих встал у нее за спиной.
Ты почему-то сомневаешься, осторожно сказал он.
Это потому, что мама всегда говорила изумруды приносят несчастье. Она увидела, как он изменился в лице. Прости. Я сморозила глупость.
Вовсе нет, мрачно произнес он. Я пойму, если ты не захочешь их надеть.
Конечно я их надену. Она обернулась, чтобы поцеловать его. С гордостью. Ты заставляешь меня чувствовать себя королевой.
Выйдя из агентства, она столкнулась с человеком, спешившим ей навстречу. Им оказался Хемингуэй, как всегда встрепанный и вырядившийся
в рубашку с короткими рукавами, несмотря на холод. Он поставил на тротуар футляр с пишущей машинкой и обнял Купер так крепко, что у нее перехватило дыхание.
Как ты, черт возьми?
Буду в порядке, когда заживут сломанные ребра, ответила она, улыбнувшись. Ей была приятно встретить соотечественника-американца, хотя Хемингуэй умел подавлять одним своим присутствием.
Где я могу починить машинку? требовательно спросил он. Дитя, это срочно. Обещаю в ответ угостить тебя обедом.
На обеду меня нет времени. Я спешу.
Даже не думай так просто от меня отделаться.
Она вздохнула:
Какой марки машинка?
«Ремингтон».
Я знаю, где их мастерская. Это в десяти минутах ходьбы.
Тогда идем.
Пока они шли до бульвара Капуцинок, Купер спросила:
Вы ведь больше не собираетесь ко мне приставать?
Только не на трезвую голову, ухмыльнулся он. Для этого я слишком тебя уважаю. Видел твою статью в «Лайф». Неплохо для девчонки, у которой еще молоко на губах не обсохло. Ты прирожденная журналистка.
Я стараюсь. Похвала была ей приятна.
И все равно, журналистика продажная профессия, но ты умело выбираешь клиентов, надо отдать тебе должное.
В мастерской у него забрали побитый жизнью «Ремингтон», а на время ремонта выдали напрокат другую машинку, которую он тут же прижал к груди. Купер посочувствовала ему: она-то хорошо представляла, каково журналисту вдруг остаться без пишущей машинки. Потом, как и обещал, он повел ее обедать в бистро. Там, за бутылкой бургундского и уткой-конфи, они обменялись новостями.
Слышал, ты выходишь замуж за этого чокнутого русского, Беликовского?
Ну а как ему быть нечокнутым? Он ведь берет меня в жены.
Значит, это правда. Что ж, тебе больше никогда не придется беспокоиться о деньгах.
Я выхожу за Генри не ради денег, Эрнест.
О, ну конечно! Тебе просто нужен мужчина постарше на роль папочки.
Она ткнула в его сторону ножом, чтобы он перестал дразниться.
Несколько недель назад я встретила Амори, сообщила она. Он возвращался в Германию. С тех пор я о нем ничего не слышала.
Хемингуэй нахмурился:
Значит, ты ничего не знаешь?
Не знаю о чем?
О его нервном срыве. Его отправили в госпиталь в Бельгии.
Купер была шокирована.
Он был очень дерганым, когда я его видела. Но такого я не ожидала.
Ему поставили диагноз «нервное истощение». Он писал крупную статью. Ну сама знаешь, ту самую, за которую рассчитывал получить Пулитцера. Работал день и ночь, документируя все эти ужасы. Но в конце концов не выдержал и сломался. Армейский врач давал ему какие-то пилюли. И в один прекрасный день он принял всю упаковку разом. Они вовремя это обнаружили, еле успели. Сделали ему промывание желудка и отправили в Брюссель под тщательным присмотром.