На подъезде к Трафальгарской площади автобус попал в «пробку»: по улице не спеша двигались демонстранты. Роберт покинул автобус, лавируя в заторе машин, пересек улицу и присоединился к колонне, забившись в самую гущу людского потока.
Люди шли плотно, заполнив всю проезжую часть улицы. Рядом с Робертом оказался высокий пожилой блондин с исхудавшим лицом. Он шел, воздев над головой прибитый к рейке плакат с карикатурным изображением американского президента.
Вблизи какого-то перекрестка сосед по процессии повернул голову к Роберту. Лицо его было бледным. Светлые волосы прилипли к вспотевшему лбу.
Молодой человек, у меня разгулялась язва, протянул он Роберту плакат. Будьте добры, понесите!
Роберт машинально ухватился за рейку, но пару минут спустя уже оглядывался по сторонам, не зная, как избавиться от злополучного плаката.
Полицейские не чинили демонстрантам никаких препятствий. В последние годы такие марши проходят в Лондоне чуть ли не каждую неделю, и на лицах «бобби» было как бы написано: «Дело привычное». Безучастные, они неторопливо шагали по обе стороны колонны вдоль бордюра, отделявшего тротуар от проезжей части.
Роберт чуть убыстрил шаги, оставив позади белокурого язвенника. Теперь соседкой стала кокетливая девушка в зеленом вязаном свитере. Она придерживала за шнурок сигарообразную ракету. Ракета парила над ее черными, растрепанными ветром волосами. От девушки пахло крепкими духами.
Вам очень тяжело? сочувственно стрельнула она на Роберта подкрашенными глазами.
Роберт пожал плечами и улыбнулся.
Как и всей Англии, неуклюже отшутился он.
Девушка хотела что-то сказать, то тут между ними вклинилась женщина средних лет. Она толкала перед собой коляску на дутых шинах, в которой
резвился малыш, яростно накручивавший трещотку.
Впереди замаячила колонна Нельсона. Демонстрация выходила на Трафальгарскую площадь. Невнятно и хрипло слышалось из мегафонов:
Долой американские ракеты!
Нам нужен мир, а не «ядерный зонтик»!
Давайте деньги бедным, а не военным!
Несколько самых находчивых ораторов взобрались на головы бронзовых львов, возлежащих у пьедестала колонны. Роберт поспешил вручить свой плакат какому-то восторженному юнцу, который, судя по его претендующему на столичный шик мешковатому пиджаку, приехал из провинции. Маячить на глазах у полиции в самом центре города? Что-что, а это в планы Роберта не входило.
«Куда податься? Домой? Ни в коем случае! Надо скорее связаться с Гарри, посоветоваться». Но идти к Гарри без предупреждения было бы опрометчиво. Сначала на всякий случай следовало позвонить.
Роберт отыскал телефонную будку, набрал номер. Длинные гудки. Не случилось ли чего и с Гарри?
«А не махнуть ли к Пат? мелькнула идея. Кого-кого, а Пат никто ни в чем не заподозрит. Участвует в антивоенном движении? Ну и что? Сейчас каждый второй англичанин выступает против американских «томагавков». Не все же под колпаком?..»
Правда, Роберт дал себе слово больше не приезжать к Пат. «Выходи за меня замуж. Давай обвенчаемся», в который уже раз предложил он ей при их последней встрече, как раз накануне отлета в Рим. А Пат лишь покачала головой: «Нет, Роберт, я пока не уверена, что могу стать твоей законной женой. Прости за тривиальность, но семья это дело серьезное. Она поцеловала его и добавила с грустью: Как мы можем идти рука об руку, если в жизни у нас разные цели? Ты меня тянешь в одну сторону, я тебя в другую Нет, милый, люди, которые по-разному смотрят на жизнь, не должны себя связывать узами брака» Так ответила Пат. И все-таки И все-таки единственный в Лондоне дом, в котором он, Роберт, может чувствовать себя в безопасности, это тот, где живет Пат.
«Да, только к Пат!» решил для себя Роберт и, повесив трубку на рычаг, резко хлопнул дверью телефонной будки.
II
Макларен с благодарностью кивнул, сел на стул, осмотрелся.
День выдался не по-лондонски ясный, солнце било в высокие окна, завешанные бледно-желтыми шторами, и в кабинете шефа стоял какой-то золотистый, приятный для глаз полумрак. Мерно шумели кондиционеры. Харст достал платок и вытер пот дорогой на службу он порядком запарился. Затем ослабил узел галстука и расстегнул ворот белой рубашки. Летом полковник Харст надевал форму лишь в случаях служебной надобности. Крупный, лобастый, с резко очерченным двойным подбородком и немигающим взглядом карих глаз, он сразу давал почувствовать свою устоявшуюся привычку, ставшую натурой и характером, повелевать и не терпеть прекословии.
Макларен разложил на столе перед шефом фотографии: как пасьянс в несколько рядов.
Полковник взял крайнюю слева. Красивая, с распущенными волосами блондинка лет двадцати.
Патриция Логэн, учительница, пояснил Макларен. Вот она разгуливает по Москве. А это, пододвинул он к полковнику еще одну фотографию, на пляже с женихом, Робертом Ролтом.
По всему, этот чернявый в восторге от своей девчонки, как бы между прочим заметил Харст. Сложен хорошо, а вот с носом не повезло.
М-да, с готовностью подхватил капитан. Носик, конечно, того Не римский.
Харст сгреб фотографии в кучку и придвинул их к Макларену.