ОРДЫНКА
осква-боярыня нежится под ласковым весенним солнышком.
Сходит последний снег, талые воды уносят из кремлевского рва дрянь и нечистоты, скопившиеся здесь за зиму. В Кремле, около Брусяной избы, жилища великого князя Ивана Васильевича Третьего, стоит грачиный галдеж. Шумно и обстоятельно птицы творят дележ гнезд.
В Кремле пустынно. Дворня и челядь, няньки и мамки, боярыни и боярышни толкутся на берегу Москвы-реки, смотрят на половодье. Беспокоить их некому: воевод князь разогнал по поместьям, великая княгиня Мария Борисовна Тверская лежит хворая, а инокиня Марфа мачеха великого князя молится в храме денно и нощно за ее здоровье. Сам молодой князь, как только сел, после смерти Василия Васильевича Темного, на великокняжий престол, так с тех пор пребывает в делах и заботах государственных. Мотается по уделам, порядок в своей земле наводит.
А коль тихо в Кремле тихо и в городе. Сонные стражи либо торчат на башнях, либо полза-
ют по скрипучим ступеням, спускаются вниз, чтобы выпить квасу. Разомлевший от первого весеннего тепла московский люд либо греет свои животы, развалившись на дворах и крылечках, либо бродит по берегам Яузы, Неглинной и Москвы-реки.
После полудня вдруг на весь Кремль вопль. Из Брусяной избы выскочила дьякова жёнка Наташка Полуектова, простоволосая и испуганная, она пронеслась к храму, вопя и причитая. Распахнув тяжелые двери храма, дьячиха распласталась перед старой княгиней.
Беда-то какая, княгинюшка-а-а! Марея Борисовна... преставилась.
Марфа поднялась с колен, стукнула посохом о каменный пол:
Не ври, подлая! Я вчерась ее виделаона на поправку
пошла. И сон мне ночью лучезарный виделся...
Сгубили княгинюшку, сгубили-и, выла Полуектова, не
поднимаясь с пола.
Кто сгубил?
Ордынка... Более некому. Она коло нее была всю ночь.
Азейка?
Она.
Кто велел? Кто пустил? Куда ты смотрела, подлая? В кипятке сварю!
Не виновата я! Сама Марея Борисовна позвать ее велела, сама.
Марфа обошла Наташку и, крупно шагая, вышла из храма.
Около Брусяной избы толпа. Голосят бабы, бранятся мужики, неистовствуют монашки. Одна худая, остроносая, сверкая черными, как уголья, глазами, кричит:
Мало им, мало! Губят православных в своей Орде! Теперь в сердце наше, в матушку Москву, забрались. На кого руку подняла, нехристь поганая!
Марфа подошла, подняла посох:
Где она?
В хоромах лежит. Как живая.
Ордынка где?!
У себя запершись сидит.
Вот мы сейчас с нее спросим. Марфа гневно махнула посохом в сторону сенных лесенок, толпа, крича и завывая, бросилась к пристрою.
...Еще в пору княжения Василия Васильевича перешли на службу Москве сторонники свергнутого хана Золотой Орды. Хана в борьбе за власть убили, а племянник его Касим прибежал в Москву. Вместе с ним появилась на Руси единственная дочь хана, шестнадцатилетняя Нурсалтан. Касиму великий князь отдал удел на Оке, в Городце Мещерском, а дочку хана оставил при дво-
І"' II 13 том и в другом деянии князь видел резоны: Городецкое (или как его стали звать позднее Касимовское)
хансгво должно ' гать надежной охраной подступов нижнего течения Оки, касимовские конники легко могли отрезать путь отхода ордынцам на Дон и Волгу. Оставляя около себя Ази, князь тоже смотрел вперед мало ли для чего может понадобиться дочь хана Золотой Орды. Мурсалтан прижилась в княжеских хоромах быстро. Она была не только красива, но и умна, старательна и проста в обращении. Ее имя не привилось у москвичей. Князь стал звать ее просто Ази, что по-гатарски обозначает девочка. Прочие стали звать ее еще проще Ордынка.
Молодой князь Иван Васильевич был ей одногодком. Случилось так, что еще до великого княжения он подружился с ней и дружбу му вел до самого конца. Вскоре Василий сына женил. Жену ему взял не по сердцу, а по расчету. Нужно было княжество Тверское ыдобрить, с князем породниться. Мария Борисовна Тверская родичи Ивану сына, после родов что-то с ней случилось, стала она постоянно хворать.
Молодой князь Марию Борисовну недолюбливал, дружбу с умной и ласковой Ордынкой не оставил. Чувствуя нелюбовь мужа, Мария всю вину за это клала на Азейку. Этого мнения держалась н мачеха Ивана Марфа.
Особенно Ненавидели красавицу Ордынку попы, монахи и монашки. Потом, когда Иван стал великим князем, дружба его с Ази еще более окрепла. Иван Васильевич, не в пример отцу, много учился. Василию Васильевичу в молодости было не до книг по- гряз он тогда в делах межусобных. А когда Шемяка ослепил его,, инда и вовсе не до ученья. Так и умер отец Ивана неграмотным. Пи сыну в учении не препятствовал и даже поощрял. Кроме своих, ученых людей, приставлены были к нему иноземные учителя, и цс і нл Иван к престолу радетелем всяческих наук. И так получилось все, что он узнавал нового и полезного, стал передавать А пі і ке. Учил ее и сам от нее учился. Грамоте арабской, языку (ф імнскому. Ее тоже читать и писать выучил по-русски. Случалось,, ми» в один вечер они читали сначала Ветхий завет, потом Коран,. Пик го, особенно женщины, не могли понять, что дружба Ивана и, Л пі держатся на любви к познанию. Многие думали, что между, ними стоит великий грех, что происходит от постели.