Когда великая княгиня занедужила всем казалось, что вино- ниш и этом Ордынка. Тут, мол, и ревность сушит княгиню, а может, и мирна. Ордынки-де на это большие мастерицы.
Голько иноземный лекарь Тибериус знал точно хворь княгини мгн ілечима, и порча тут ни при чем.
Видит Мария Борисовна, что от снадобий лекаревых толку нет, Минины Марфы не помогают, решила послать приставленную к
ней Наташку к ворожее. Та прислала княгине пояс наговорный, велела им опоясываться, когда к ней в постель великий князь ложится. И еще прислала бутыль с коренным отваром, чтобы пить гот отвар на ночь.
Прошла неделя, а может быть, чуть больше полегчало княгине. И всем показалось, что болезнь покидает ее. Поверила в это и сама княгиня. Велела позвать к себе Ордынку пусть не радуется.
Ты видишь мне уже легче, сказала она, когда Ази вошла. Я уже сижу.
Я, как и все, рада этому, великая княгиня.
Ой ли? Все говорят ты смерти моей ждешь.
Ты напрасно слушаешь злых и глупых людей. Какая мне корысть от смерти твоей?
Говорят, грех меж вами.
Как ты, умная женщина, можешь верить этому? Муж твой истинно предан вере своей, я же превыше всего аллаха чту.
Тогда скажи мне зачем ты ему нужна. О чем вы долгими часами разговариваете, уединяетесь зачем?
Об этом у него спроси. Я сказать не могу.
Стало быть, речи тайные?
Тебе он о них скажет, не я.
Говорят, ты православие принять готова?
Никогда. Да и зачем мне Это?
Чтобы место мое занять, чтобы...
Дура ты, хоть и великая княгиня! всегда спокойная Ази тут не выдержала, не сдержалась. Оттого муж с тобой о делах не говорит, не любит тебя. У тебя одни думы как бы мужа получше накормить, как бы ему в постели угодить, как бы разлучница не завелась да твое место не заняла бы. А муж твой государь великий, ему ты в делах опорой должна быть, советчицей первой, другом. А ты только о пуховой перине и говорить-то умеешь. У мужа твоего заботы многие, он ушел в них весь, без остатка, а я ему в этих делах помощница. На твое место я никогда не встану, люди мы с великим князем разные, но я одно знаю до конца дней своих я буду верным другом его. И если ты, не приведи бог, умрешь, И он возьмет другую жену, я все одно дружбе этой буду верна. Если я замуж уйду все равно замыслам его радеть буду.
Кто тебя замуж возьмет, кому ты здесь надобна, тяжко дыша прохрипела княгиня, упала на подушки.
Здесь,
может, и не надобна, а казанский хан Ибрагим сватов ко мне засылал.
Так что же ты...
Иван Васильевич сказал рано еще. И я его послушалась.
Любит он тебя... грех меж вами. Змея ты, змея! На губах княгини выступила пена. Тяжко мне, Наташку позови.
Всю ночь промучилась княгиня, часто впадала в беспамятство, и-ло ее начало пухнуть. На другой день, ей вроде бы стало легче, она снова велела позвать Ордынку и при ней умерла. Что они говорили между собой неизвестно, но когда прибежала Наташка По- луектова, княгиня успела прохрипеть:
- Змея эта... разлучница... Ордынка...
Наташка заголосила и побежала к Марфе.
Великий князь перед этим уехал в Волоколамск. Были у него там неотложные дела, да и заодно думал он охотой себя потешить.
11о в лесу было еще сыро, охота не удалась, да и вселилась в душу князя какая-то тревога, предчувствие беды. Прервал он охоту и поскакал в Москву.
Когда подъехал к Брусяной избе, понял, что предчувствия были не напрасны. По сенным высоким лесенкам бегали какие-то люди, н раскрытых окнах шум и крики.
Иван соскочил с коня, вбежал в сени. По длинному и узкому проходу к крыльцу разъяренные монашки волокли Азейку.
Стойте! крикнул Иван, но его голос потонул в шуме толпы и остался незамеченным. Азейку протащили будто князя тут и не было. Иван крикнул еще раз и огрел нагайкой одну монашку, фугую. Те взвизгнули, все увидели князя, расступились.
Князь подошел к девушке, поднял ее, вытер ладонью окровавленную щеку. Сказал тихо:
Иди к себе. А вы все отсюда вон!
Когда толпа разошлась, перед Иваном появилась Марфа. Она выпрямилась, закинула голову и, тяжело дыша, крикнула:
На кого, православный князь, руку поднял! На дев святых, на невест христовых. И ради кого? Ордынки ради. В день кончины ««жены твоей...
Иван и так сутулый, еще больше ссутулился и медленно прошел мимо мачехи. Он еще раньше понял, что княгини нет в живых.
11 ос то ял молча перед телом жены. Когда вошла Марфа, поднял « її и« лвшую с кровати руку Марии Борисовны, положил на грудь, і к п ні л почти шепотом:
Вели лекаря позвать.
I ибериус лекарь из Рима, приехал в Москву недавно, но уже V 111 л прославиться как искусный исцелитель болезней. Он осмотрел великую княгиню, сказал:
Так и толшно пыть, я коворил...
Она благодаря молитвам моим почти оздоровела, возрази- « Марфа, и если бы не Ордынка...
Истечение полезни перед кончиной всекда дает оплегчение. 1-І! і" нішо пыть- И Ортынка тут не финоват. Тибериус вытянул м> пиТ кровати бутыль. Фот кто финоват. Это селье ускорил ее «ИН'Ц.
Кто допустил? князь устремил глаза на Полуектову. Наташка бухнулась в ноги: