Где наш маскер?
Слился с коллективом, ответил Белоцветов с неестественным весельем. Потрясающе! Никогда не думал, что увижу такое. Приятно сознавать, что среди этого сливочного воинства есть и частица меня. Да вы сами полюбуйтесь, Консул.
Они стояли, сбившись в кучку, тяжело дыша и тревожно озираясь. Перед ними в призрачном освещении, добавлявшем безумия картинке, бесшумно и слаженно маневрировали полчища маскеров. В их запутанных эволюциях угадывалась система. Над движущимися порядками циркулировали звенья Охотников. Путь к выходу из котлована был полностью перекрыт. Давление агрессивного эмо-фона не ослабевало, но, как обнаружилось, и к такому можно было привыкнуть.
У них ведь не получится нас запугать? с надеждой спросил Мадон.
Поверьте, они напуганы сильнее нашего.
Так давайте же их успокоим. Как там у вас, ксенологов, делается Эй! Мы никому не желаем зла. Мы пришли с миром.
Не валяйте дурака, Жан-Жак э-э сказал Кратов. Это автоматы. Кодекс о контактах не предусмотрен их программой.
То-то я гляжу сказал Мадон недобро. Но, с другой стороны, как автоматы могут быть напуганы?!
Дружок, я сам видел, как ты гонялся за чрезвычайно напуганным киберуборщиком в техническом отсеке, вполголоса сказал Белоцветов.
Красиво!.. внезапно исторг Татор.
Некоторое время все пытались усвоить эту простую мысль и, возможно, даже найти в перемещениях жирно отсвечивавших белых фигур хотя бы какой-то эстетический момент. Но, похоже, никто, кроме доблестного командора, в том не преуспел, даже Кратов, еще несколько минут назад зачарованный было переливами сталактитов, но теперь от наваждения совершенно избавившийся. Белоцветов потерянно развел руками, Мадон недоверчиво отхмыкался, а Кратов, тяжко вздохнув (его все еще не оставляла соблазнительная мысль улечься где стоял и на все махнуть рукой), сказал:
Что ж, будем прорываться.
С боем? уточнил Татор.
Если придется.
Быть может, они испугаются, когда мы на них попрем всей толпой, без большой надежды предположил Мадон.
Мы такие страшные, сказал Белоцветов с громадным сарказмом.
Я первый, сказал Кратов сквозь зубы. Остальные за мной. Постарайтесь не отставать, что бы ни происходило. И ни в коем случае не теряться. Не сдержавшись, добавил: Особенно вы, Мадон.
Почему именно я вдруг должен потеряться? сердито вопросил тот. Я что, по-вашему, слабое звено?!
Не слабое, успокоил его Белоцветов, а наиболее ценное.
Какой-то вы странный, Консул, проворчал Мадон, остывая. Не адекватный самому себе.
«Может быть, стоит сказать? подумал Кратов. Слишком уж много у нас накопилось секретов друг от друга. Нет, не стоит. Вот если выберемся или, наоборот, если шанс выбраться будет у кого-то одного, и этим одним окажусь не я»
Мы в странном месте и в странное время, сказал он вслух. А вы хотите, чтобы я вел себя как обычно.
Пожалуй, соглашусь, Кон-стан-тин, дружелюбно сказал Татор. Я тоже обратил было внимание. Но теперь вижу: мы не вправе требовать от тебя подобного подвига здравомыслия.
Тогда вперед, сказал Кратов и двинулся прямо в самую гущу маскеров.
Слаженные порядки на мгновение расстроились. Словно бы некий коллективный разум, управлявший всем подземным воинством, и впрямь, как рассчитывал Мадон, опешил
от внезапного натиска пришельцев и заколебался в выработке приемлемой тактики. Но нерешительность очень скоро сгинула. В конце концов, фактор неодолимой силы никто еще не отменял, а в условиях подавляющего своей численностью и, что важно, возобновляемого тактического ресурса напрашивался самый естественный выбор линии поведения: зажмуриться и сомкнуть ряды.
Жмуриться маскерам было нечем, поэтому они просто сомкнули ряды.
Давно забытое чувство: позади тупик, отступать можно только вперед. И неважно, кто перед тобой: осатанелое стадо пантавров, боевые машины эхайнов, все черти ада во главе с Сатаной. Огненные струи по венам, комок огня в груди, клубящийся протуберанец в голове.
И фогратор в руках.
Все уже было однажды.
И всегда плохо заканчивалось.
Но имелась разница: здесь, в странном месте и в странное время, он был не один.
Это облегчало выбор.
Кратов выдохнул сквозь стиснутые зубы и вскинул фогратор.
11
И, конечно же, эмо-фон.
Спереди волна ненависти: «Вам тут не место. Вам конец».
Позади обычная человеческая растерянность: «Вот только не нужно устраивать бойню. Нет, должен быть иной выход. Только не это».
И вдруг все прекратилось.
Но за мгновение до того словно бы коротко и весомо пророкотал гонг. Неслышимый для неподготовленного уха. Но у Кратова все органы чувств были обострены длительным присутствием наведенной сверхразумности и еще не успели до конца отойти. Откуда здесь было взяться гонгу?.. Он едва не спросил: «Вы слышали?» Конечно же, нет. Слышал только он, для него этот звук и предназначался.
А еще для маскеров. Как собачий свисток для своры борзых.
Белая непреодолимая стена распалась на две равных половины. Расторопно и деловито, подчиняясь непостижимым внутренним программам, маскеры отшагнули каждый в свою сторону и там застыли. Вновь сделались тем, за что их всегда и принимали: сборищем причудливых неосмысленных кукол.