малейшего внимания, иногда останавливался, словно бы переводя дух, медленно вращал цилиндрической головой, а затем внезапно припускал с удвоенной скоростью. Предугадать его намерения не было никакой возможности.
Ну вот опять! ворчал Мадон. Что ж ему нормально не идется!..
Это его дом, рассудительно замечал Татор. А он даже не успел толком обжиться.
Не пытайтесь понять нечеловеческую логику, глубокомысленно витийствовал Белоцветов. Особенно когда ее нет вовсе! Не так ли, Консул?
Кратов машинально кивал и уже погодя соображал, что никто не видит его кивков.
Что-то с их маскером было неправильно. Как если бы механизм, ведавший бесконечным репродуцированием копий, на этом экземпляре дал необъяснимый сбой. Маскер явно не торопился воссоединиться с популяцией. Спотыкался на ровном месте, застывал с поднятой ногой, беспокойно крутил башкой и в конце концов остановился вовсе. Остановились и люди.
Что происходит? шепотом спросил Татор.
Ему не нравится, проронил Кратов.
Мы не нравимся?! удивился Белоцветов.
Персонально против тебя, язвительно промолвил Мадон, он ничего иметь не может. Ты же ему как брат, хотя бы даже и двоюродный.
Кратов собрался было пояснить, что маскеру, вероятнее всего, не по душе их привязчивость, что он был бы не прочь отделаться от эскорта, его поведение чрезвычайно напоминает реакции автомата на раздражители, пребывающие вне пределов восприятия встроенными рецепторами, когда что-то нарушает целостность представлений о внешней среде, а что понять невозможно, поскольку сама возможность существования раздражителей подобного класса не предусмотрена главной программой, и что инженеры должны понимать это лучше кого бы то ни было Но не успел.
Маскер обернулся.
Стоявшему позади него Тагору почудилось, будто на выпуклой белой поверхности, что заменяла маскеру лицо, вспыхнул один огромный зеленый глаз. Его взгляд прожигал насквозь, нанизывал на огненное копье, и он был исполнен вселенской ненависти.
Командор отшатнулся, едва не повалив Белоцветова, которому тоже перепало от этого взгляда.
На них обрушилась волна чужого эмо-фона.
«Вы здесь чужие. Вас не должно здесь быть. Вас слишком много. Вы только мешаете. От вас один вред. Нужно от вас избавиться».
Кратов обхватил голову руками и опустился на колени. Выдержать стоя такой напор враждебных эмоций было невозможно.
Маскер пятился от них, пригнувшись и растопырив многопалые конечности.
Это не было бегством. Отступая, он тянул людей за собой, с кончиков его пальцев струились знакомые уже цветные нити, но на сей раз они были осязаемыми и очень прочными на разрыв, сплетаясь в просторную и неодолимую ловчую сеть.
Подошвы ботинок скребли по запорошенному серой пылью камню.
Мадон совершенно запутался в тенетах и прекратил сопротивление, не переставая шепотом сквернословить. Белоцветов же попытался налечь на сеть всей своей немалой массой, и теперь его без затей влекло по грунту едва ли не вверх ногами.
Кон-стан-тин! прошипел сдавленным голосом Татор. Кажется, у тебя кое-что припасено на подобный случай
«Вам конец. Вам конец. Вам конец».
Узкий проход внезапно распахнулся вширь и ввысь, неодолимая тяга прекратилась, сеть распалась, красиво наполнив темную пустоту светящейся пылью.
Кратов опрокинулся навзничь. Его взору открылась черная высь, располосованная неровными каменными ребрами и проколотая шипами хрустальных сталактитов, в которых плясал неверный желтоватый свет.
«Красиво, черт возьми», подумал он.
Ему вдруг расхотелось подниматься. Все равно ничего хорошего впереди не предвиделось. Лежать бы так вечно и любоваться на переливы желтых светляков. «Что я тут делаю? Что потерял в этой галактической глуши? Половину жизни гоняюсь за призраками собственного прошлого и до сих пор не уверен, чего добьюсь в результате. И в особенности, что ждет впоследствии, когда падуг все засовы и откроются все двери.
Мое место дома, в семье, в ожидании рождения дочери. Там я нужен, там главный смысл бытия. Или нет? Этот последний сон Амрита как очередная весточка Вселенная не обязательно гетерогенна то есть принцип уникальности сложного объекта отвергается Что все это значит? А вот что: надлежит как можно скорее выбираться из этого склепа. И не тянуть с засовами и дверьми. И без того эта история безумно затянулась. Настолько, что все, кто был причастен, либо умерли, либо утратили к ней всякий интерес. Один я копошусь, как лягушка в молоке Вот еще что: если я прямо сейчас не встану, то не встану уже никогда, а это безответственно, неприемлемо и как там говорил Татор глупо характеризует меня, как генерального фрахтователя».
До него донесся исполненный трудно скрываемого сарказма голос командора:
Понимаю, что не ко времени. И не горжусь тем обстоятельством, что вынужден постоянно апеллировать к тебе, вместо того чтобы самому принимать решения.
Да-да, я совершенно собран и готов действовать
Кратов оперся о чью-то руку и с трудом поднялся на ноги. Он чувствовал себя двухсотлетним стариком. Из него никак не уходила болезненная пустота, и нечем ее было заполнить. Рациоген, если и не пожрал целиком, то ополовинил его душу.