Чей-то знакомый голос пробивался к нему сквозь пелену вещего сна:
Не валяй дурака, Кон-стан-тин, тоже нашел время спать. И не притворяйся, будто ты без чувств, я прекрасно слышу твой ровный здоровый храп. Что за место такое заколдованное: все норовят уклониться от исполнения служебного долга и уснуть!..
9
Самое противное, сипел он пересохшей гортанью, часто прикладываясь к трубочке с питательной жидкостью от щедрот системы жизнеобеспечения скафандра и морщась, что я в происходившем практически не участвовал. Стоял в сторонке бревно бревном и тупо таращился, хотя руки жутко чесались все разобрать, собрать заново и хоть как-то наладить
Потом, потом, отмахивался Татор. Что вы помните последнее перед тем, как уснуть?
Решительно все! воскликнул Белоцветов и поперхнулся. Черная дыра, которая жует без разбору
В это же время Кратов приводил в чувство Мадона, хотя и сам все еще чувствовал себя опустошенным, как будто из него вынули половину того, что идеалистически настроенные персоны обычно называют душой.
Монраше, сказал он. Белый монраше.
Кто вам донес? вяло
насторожился Мадон. Имею я право на личные пристрастия?.. Ну да, литровая емкость, я специально припрятал ее в охлаждаемой секции каюты на случай, если понадобится отметить какое-нибудь важное событие. Вы что, выпили его в мое отсутствие?!
О том, кто же сейчас находился на корабле под личиной Мадона, страдавшего секторными провалами в памяти, утратившего навыки обхождения с «архелоном», что за человек, вернее что за существо, неотличимое от человека ни внешне, ни на ментальном уровне, с какой целью и какие это могло повлечь последствия, Кратов старался не думать. Сейчас важно было добраться до корабля. И уже тогда задавать неприятные вопросы.
Если будет кому их задавать.
Они стояли возле Инкубатора, собираясь с силами, слегка подкачиваясь стимуляторами из внутренних запасов, чтобы вернуть мышечный тонус и ясность ума, и с тревожным любопытством озирались. Даже Кратову, которому здесь ничего вроде бы не было в новинку, все виделось в новом свете. Эффект сверхразумности давал возможность различать множество мелких деталей и сильно отвлекал на обработку информации. Но его не стало, и камень обернулся камнем, а не сочетанием щербинок, вкраплений и химических формул, переплетения светящихся нитей рассеялись, отступив за пределы оптического восприятия, и только маскеры остались тем, чем были: уродливыми куклами, трехмерными шаржами на вертикальных гуманоидов.
Каковы наши действия, Кон-стан-тин? спросил Татор уже обычным деловитым голосом.
Двигаемся вперед, по возможности не привлекая внимания. Ведем себя осмотрительно. Экономим ресурсы.
Вы что же, не знаете обратной дороги? сварливо осведомился Мадон.
В общем, нет, без большой охоты признал Кратов. Меня, как и вас, какое-то время тащили по воздуху.
И вы тоже видели черную дыру? оживился Белоцветов.
Не было никакой дыры. Но я был в полном сознании, обнаружил много интересного и вряд ли нам это поможет.
Звучит вдохновляюще, проворчал Мадон. А мы совершенно беззащитны
Кратов молча похлопал по «смаугу», притороченному к поясу.
Ага, быстро сказал Белоцветов. Значит, старина Брандт на борту, но решил расстаться со своим дружком.
Я все искал повод спросить, смущенно признал Татор. Как там они Что весьма глупо характеризует меня, как командира корабля.
Но ведь большого повода для беспокойства не было, не так ли? мстительно заметил Кратов.
Инженеры переглянулись, неуклюже качнув шлемами, а командор, деликатно откашлявшись, произнес:
Мы сочли, Кон-стан-тин, это обстоятельство второстепенным и не заслуживающим твоего внимания. В конце концов, среди нас нет ни метарасистов, ни гомошовинистов
В экипаже у Декстера Цао оба пилота тоссфенхи, и никто им в нос не тычет, сказал Белоцветов.
А у Галилео Бруно второй пилот так и вовсе женщина, буркнул Мадон.
Все же стоило сказать, отрезал Кратов. Тому, кто вытаскивал мертвые тела из-под снега, это знание не помешало бы. Он вдруг вспомнил, как удирал с поля боя во все лопатки, и подумал, что здравый смысл и трезвый расчет все же недостаточно оправдывают такое поведение. Впрочем, предлагаю отложить разбор полетов до лучших времен.
Смотрите! вдруг закричал Белоцветов шепотом, тыча пальцем перед собой.
Мимо них на подсекающихся ногах проковыляла нелепая фигура. Так мог бы выглядеть крупный человек в скафандре высшей защиты модели «галахад», если бы его облили с головы до ног растаявшим сливочным мороженым.
Да ведь это я! воскликнул Белоцветов рыдающим голосом.
Все глядели на него, ожидая самой неприятной шоковой реакции на неожиданное зрелище сверх всего ранее пережитого.
Наконец-то хоть для кого-то я стал образцом для подражания! объявил Белоцветов с потешной гордостью. Что, завидно?
Общий выдох облегчения был ему ответом.
10
Расчетливо увязавшись за новорожденным маскером, они вступили в проход, что вел к котловану. Дабы ненароком не обогнать невольного поводыря, идти приходилось гуськом, след в след. В какой-то момент Кратов услышал, что Белоцветов мурлычет под нос детскую песенку, что-то вроде: «Мы длинной вереницей пойдем за синей птицей» Ему стоило некоторого усилия сдержаться и не потребовать тишины в эфире. Здесь никто не мог их услышать. Командор шел впереди, инженеры топотали посередине, а Кратов завершал шествие, не выпуская из виду сутулую спину Мадона. Маскер, не уделявший незваным попутчикам ни