К удивлению Эдуарда, Терциус подчинился.
Говорит сэр Кретьен, командор Ордена Человечества, раздался внезапно в эфире незнакомый голос. Слова он произносил немного странно, неестественно, но смысл их был вполне понятен. Четверо неизвестных рыцарей, назовите себя! Кто командир вашего отряда и что вы делаете в зоне отчуждения?
Весьма рады встрече с вами, сэр Кретьен! отозвалась Ливия. На наш караван напали Чужие. Вероятно, перед вами все, кому удалось выжить. Командую отрядом я она выдержала короткую паузу. Леди Александра, виконтесса де Тэрако, к вашим услугам!
20
Слава Константину! устало ответила Александра. Назойливый торгаш ее утомил. Следовало сразу же отказать ему, как тому, первому как там его, уже и не вспомнить А не выслушивать все эти безумные прожекты. Какое, в конце концов, дело Храму до их финансовых дрязг?! Пусть Сенат с ними разбирается!
Надеюсь, это все на сегодня? спросила она, оборотившись к Септимусу.
В портике ожидают еще трое, сообщил ликтор. Студенты, пришли вместе. Их имена, он скосил глаза на листок, который прятал в кулаке, Елена, Виктор
Виктор? перебила его Александра, оживившись. Курсант кавалерийской академии?
Совершенно верно. Сказать им, что на сегодня прием посетителей завершен?
Ни в коем случае, стараясь, чтобы голос звучал невозмутимо, проговорила она. Пусть их пригласят.
Слушаюсь, поклонившись, Септимус исчез за дверью.
Она не видела сына очень давно с того самого вызова Владыки, когда Виктору вручили «седло» Эдуарда. Разумеется, при помощи верной Ливии Александра внимательно следила за его успехами, но никакой, даже самый детальный пересказ не сравнится с волшебством личной встречи матери и дитя пусть даже дитя и достигло первичного совершеннолетия, носит у бедра разрядник и прошло Путем. За истекшие полгода Виктор, уже тогда опережавший ее ростом, кажется, вырос еще выше, раздался в плечах, но главное изменение было в глазах: ими на мир смотрел уже не растерянный мальчишка, а уверенный в себе юноша. Всадник. Рыцарь.
Залюбовавшись сыном, Александра не сразу обратила внимание на его спутников, тем более что те дружно склонили головы в поклоне. Как, впрочем, и сам Виктор.
Славься, Констанция! хором приветствовали они хозяйку.
Слава Константину! привычно отозвалась она. Назовите себя.
Виктор, курсант кавалерийской академии, охотно взял на себя роль лидера сын.
Елена, студентка риторской школы.
Эдуард, студент риторской школы.
Что?!
Александра едва удержалась от того, чтобы воскликнуть это «что?!» вслух. В святилище стоял Эдуард. Ее Эдуард! Такой, каким она увидела его впервые восемнадцать лет назад в орбитальном замке барона Андрея: щуплый, бледный, растерянный. Юный. Космос и хаос! Как такое возможно?!
Дыхание у нее перехватило, сердце, похоже, вовсе остановилось. Для того чтобы заговорить, потребовалось усилие, сравнимое с первым преодолением Пути, не меньше, причем не размазанное во времени, а выплеснутое разом. Но даже при этом обратиться сразу к юноше, назвавшемуся Эдуардом, Александра не посмела.
Знаю тебя, Виктор, проговорила она. Вышло даже естественно ведь именно тот представился ей первым. Как идет твое обучение пилотажу?
Нормально растерянно пробормотал тот, заставив ее рассердиться на него за то, что нежданно выказал слабость, и на себя за то, что вынудила сына к этому внезапным вопросом. Как ни странно, гнев помог: по крайней мере, сердце в груди издало неуверенную попытку стука.
Неделю назад ты прошел Путем? продолжила спрашивать Александра.
Да
Мои поздравления, всадник Виктор! сказала она и, решив, наконец, что готова, перевела взгляд на его товарища.
Эдуард Ты перегрин?
Нет, Констанция. Я гражданин по праву рождения. Но мой отец был перегрином, я ношу его имя.
Она незаметно перевела дух. Все-таки голос был немного другим. Да и во внешности, если присмотреться, имелись отличия: в разрезе глаз, в форме губ, да в той же прическе, в конце концов! Определенно, это не был Эдуард ее Эдуард, воскресший в образе робкого юноши. Так, наверное, мог бы выглядеть его родной брат. Или сын?
Твой отец жив? спросила Александра. Кто он?
Он погиб еще до моего рождения. Я лишь знаю, что он был всадником, ответил студент.
Всадник Эдуард. Что ж
Александра уже собиралась спросить юношу, кто его мать, но передумала: это она и сама выяснит, и будет лучше, если узнает все не от него. Пока же следует умерить любопытство и вернуться к исполнению обязанностей хозяйки Храма.
Что привело вас сегодня в Храм? задала она вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.
Студенты переглянулись.
Я Мы пришли просить о помощи. Нам Мне необходимо разыскать мою мать! проговорила затем девушка, назвавшаяся Еленой, тоже, кстати, странное имя для гражданки Республики. В реестре такое вряд ли есть. Бывшая перегрина?
Между тем, девушка запнулась и умолкла. Возникла пауза, прервал которую юный Эдуард.
Мы воспитывались в Школе Тиберия, заговорил он, выступив чуть вперед. За учебу Елены платил оратор Турус, называвший себя ее дядей
Александра полагала, что на сегодня запас сюрпризов исчерпан с лихвой, но нет. В самой по себе истории о перегрине, проданной в долговое рабство, не было ничего необычного, а вот в кортике, который та сберегла для дочери, несмотря на все нахлынувшие невзгоды