Они вошли в кухню, высокую, белую, чистую. На полках стояла начищенная посуда. С полок свисали бумажные кружева. Анна резала ситный и приговаривала:
Ешь, милый, ешь. Поди, изголодался. И вы ешьте, говорила она Митроше.
А от Петеньки ни весточки, ни письмишка, запричитала она. Сироты мы с тобой, Павка...
Слезы текли у нее из глаз и падали на намазанный маслом ситный.
Да жив ваш Петенька, вдруг сказал Митроша. В тайге он.
Живой?
Анна выронила ситный, нож со звоном упал на пол. Она уставилась на Митрошу.
Господь с вами! С чего его в тайгу занесло? спросила Анна. Вы откуда знаете?
Да я только что из тайги.
Это Митроша, Анна, с «Грозы» Митроша!
С «Грозы»? Господи! Да что же вы раньше-то не сказали? Живой Петенька? Похудел или как?
С чего б ему худеть? засмеялся Митроша. В тайге все есть и хлеб, и рис. У японцев целый обоз отбили. Ух, и наддали же им жару!
Ах ты, господи! Да кушайте же вы, кушайте...
Вдруг Митроша насторожился. Кто-то поднимался по лестнице.
Да это Варюша идет, Варюша! Вот радость-то ей будет!
Дверь скрипнула и растворилась. Варя стояла на пороге.
Митроша! крикнула она. Павка!
Петенька-то мой живой! В тайге он, в отряде, захлебываясь говорила Варе Анна.
А Илюша? спросила Варя.
Затаив дыхание, Павка ждал: что же ответит Митроша?
А Илюша где? спросила еще раз Варя. Она вплотную подошла к Митроше.
Убили его? сказала она так тихо и таким сдавленным голосом, что у Павки под сердцем похолодело.
Митроша наклонил голову и молчал.
Павка взглянул в Варино лицо и испугался. Оно стало бледное и страшное. Словно ударил кто ее со всей силы, и она хочет закричать и не может.
Митроша отошел к окну и стал глядеть на двор.
Боже ж ты мой, убили сокола ясного Илюшеньку... вдруг отчаянно зарыдала Анна.
Может, еще вернется Илюша, неуверенно сказал Митроша, глядя в окно.
У Павки слезы подкатили к горлу.
Митроша, неожиданно сказала Варя, возьми меня в тайгу...
А я в тайгу не пойду, сказал Митроша. Мы с Мишкой счастье продаем. Никита Сергеич Бережнов...
Он здесь? спросила Варя.
А ты и не знала?
Анна всхлипнула.
Чем сидеть да хныкать, помогать мужьям надо, сказал Митроша Анне.
Ну... какие же мы... помощницы? всхлипывая протянула Анна.
И вам работа найдется, убежденно сказал Митроша. Приспособим.
Я все буду делать, все, горячо сказала Варя.
Вот распрекрасно, обрадовался Митроша. Идем к Бережнову.
Он нахлобучил фуражку и накинул на плечи свой перешитый бушлат.
Пошли, что ли?
Погоди минуту, сказала Варя. Надо пристроить Павку. А где же Глаша? спросила она.
Глашка нынче присмирела, сказал Павка. Хозяйка у нее злющая ведьма. И ребят двое, озорные, день и ночь орут. Глашка ничего терпит.
Веди ее сюда, понял?
Понял, ответил Павка и, взяв гитару, пошел вслед за Варей.
Захватив тюфячок, табуретку и небольшую керосиновую лампу, она отвела его в подвал. Подвал был сырой и мрачный, но зато это была настоящая, постоянная квартира.
Павка в подвале устроился наславу. Он вбил в стену гвоздь и первым делом повесил гитару. Затем несколько раз переставил с места на место стол и табуретку и полюбовался перестановкой.
Потом он вышел из подвала.
«Как-нибудь проживем и без хозяйки, решил он. Буду газетами торговать, а после, может, еще что-нибудь придумаю. Прокормимся».
Вскоре он дошел до двухэтажного дома. Он вошел в темные сени, прошел коридором, освещенным коптящей лампочкой, висевшей на гвозде, и наконец постучался в дверь комнаты Глашиной хозяйки. Никто не отпирал. Павка постучал еще раз. Тогда послышались шаги. Тщедушный муж хозяйки открыл дверь. Вид у него был растерзанный.
Уходите, молодой человек, испуганно зашептал он. Услышит жена убьет вас насмерть. Уходите.
Мне Глашку нужно, сказал Павка. Я за Глашкой пришел.
Убежала намедни ваша Глашка. Потеряла деньги, подралась с хозяйкой, чуть не поубивали друг друга, продолжал шептать, оглядываясь назад, хозяин.
Куда убежала-то? спросил Павка и вдруг увидел, что хозяина уже нет, а на его месте стоит огромная Матрена Филатьевна.
Ты зачем, пожаловал? Шкуру спущу, паскуденыш! рыкнула она таким голосом, что у Павки в груди словно что-то оборвалось. Он повернулся и побежал по коридору. Коридор был длинный. Павка слышал, как за спиной топочут тяжелые сапоги страшной торговки. Он выскочил на двор, перемахнул через забор и побежал, не разбирая дороги и спотыкаясь.
Наконец Павка, запыхавшись, остановился. Он добежал до самой реки темной и неподвижной.
В реке отражались городские огни.
Глава пятая НОВОСЕЛЬЕ
Она сама не знала, куда идет. Она страшно устала за те немногие дни, что провела у хозяйки. Но она не останавливалась и брела, как во сне, все дальше и дальше.
Итак, после всего, что произошло, к торговке ей нельзя вернуться. Хорошо еще, что она успела вырваться. Матрена Филатьевна, рассердившись, могла забить насмерть.
А больше у нее в городе нет никого... ни одного места, где бы переночевать.
Только теперь Глаша поняла, как страшно остаться одной в большом, чужом городе.
Где-то теперь брат? Этого никто не знает. Может быть, его уже нет в живых. Как она хотела бы очутиться снова на базе, в своей милой халупе, обедать, ужинать, стирать братишкины тельняшки и форменки, развешивать их на пустыре на длинных-предлинных веревках, дразнить этого задавалу Павку горе-рыбаком...