Мы проверили друг у друга снаряжение, ещё раз перепроверили все замки и карабины. В иллюминаторе виднелось бескрайнее небо, и я предвкушал захватывающее ощущение свободного падения, когда на короткий миг в целом мире существуешь только ты и стихия вокруг.
Пошёл! прозвучала команда инструктора.
Кольцов первым двинулся к выходу, а следом шагнул и я, подчиняясь рефлексам, выработанным за месяцы тренировок.
Первая секунда удар холода по лицу. Вторая рёв ветра в ушах. Третья дыхание перехватывает и на секунду сердце замирает, а затем возобновляет начинает учащённо биться. В голове веду отсчёт. Рука тянется к кольцу. Рывок, будто кто-то дёрнул за лямки рюкзака и купол расправляется над головой, превращая падение в парение.
Внизу, метрах в трёхстах, Кольцов болтался под перекошенным куполом. Его парашют закрутило в спираль, стропы спутались в узлы.
Выравнивай! заорал я, но ветер унёс мои слова.
Андрей дёрнул за стропы, пытаясь выровнять купол. Парашют резко сложился с одной стороны.
Приземлился я жёстко, но по всем правилам перекатом через плечо. Сорвав шлем, побежал к месту, где Кольцов лежал, обхватив голень. Лицо его было белее февральского снега вокруг.
Нога он скрипнул зубами, когда я подбежал. Заклинило при ударе
Инструктор, подоспевший следом, внимательно осмотрел ногу. Лицо его после осмотра помрачнело.
Всё плохо, с болью в голосе поинтересовался Андрей.
Жить будешь, отозвался инструктор и посмотрел на меня. В его глазах я прочёл обеспокоенность и сразу понял, что с ногой Кольцова что-то не так. Помоги ему добраться до транспорта и сопроводи в санчасть.
Я только кивнул, понимая, что сейчас не время для разговоров. Нужно было как можно скорее добраться до санчасти, пока Андрей не потерял сознание от боли.
Пошли, сказал я, помогая ему подняться. Врачи быстро тебя на ноги поставят.
Кольцов слабо улыбнулся, опираясь на моё плечо:
Надеюсь, что так и будет. Не хочется пропускать занятия.
Мы медленно двинулись к автомобильной стоянке, но вскоре нас догнал Зотов и подставил плечо с другой стороны. Андрей благодарно кивнул и опёрся о Степана. Втроём мы продолжили наш путь в санчасть.
Перелом? обеспокоенно спросил Зотов.
Нет. Вывих вроде, Кольцов попытался сделать шаг и резко выдохнул. Вот же ш
Мы с Зотовым довели Кольцова до санитарной машины и бережно усадили его на заднее сиденье. Андрей стиснул зубы, но не издал ни звука только пальцы его с силой впились в сиденье так, что костяшки побелели.
Терпи казак, атаманом будешь, процитировал я Гоголя и хлопнул Андрея по плечу, прежде чем захлопнуть дверь.
Грузовик, взревев мотором, тронулся, оставляя за собой глубокие колеи в снегу. Мы с Зотовым переглянулись и молча зашагали к учебному корпусу занятия никто не отменял и нам ещё предстояло отсидеть положенные лекции.
Вечером, когда объявили свободное время, я отправился в санчасть узнать как там дела у Кольцова и выяснить, насколько у него серьёзная травма.
На улице уже было темно, да и температура упала ниже ноля. Я поёжился, запахнул одежду поплотнее и зашагал в нужном направлении.
Санчасть тонула в темноте, лишь несколько окон слабо светились жёлтыми пятнами. В коридорах стояла мёртвая тишина, нарушаемая только далёким позвякиванием инструментов где-то в глубине здания. Я уже направлялся к палате, где должен был лежать Кольцов, когда из-за угла неожиданно появилась Наталья.
Курсант Громов, часы приёма окончены, отрезала она, скрестив руки на груди. В тусклом свете ночника её глаза казались ещё холоднее обычного, а тени подчёркивали резкие черты лица.
Я сделал шаг вперёд, сохраняя невозмутимое выражение лица:
Наталья, позвольте не согласиться с вами. Когда речь идёт о друге, правила могут быть несколько гибкими. Я всего на минуту. Просто узнаю, как он.
Девушка вздохнула и, чуть смягчив голос, произнесла:
У вашего друга не просто вывих, а сложный перелом. Возможны осложнения.
Наталья поправила белый халат, который почему-то казался особенно белоснежным в этом полумраке.
Приходите завтра, добавила она, но я заметил, как её взгляд задержался на моём лице чуть дольше обычного.
Я позволил себе лёгкую улыбку:
Наталья, вы, как всегда,
очаровательно строги. Но знаете ли вы, что в медицине есть понятие «терапевтическое воздействие»?
Девушка смутилась нахмурилась, но от своего не отступила:
Правила есть правила, курсант.
Я шагнул ближе и со значением проговорил:
Наталья, позвольте заметить, что вы единственная, кто на данный момент, способен превратить строгий регламент в небольшой компромисс.
Её взгляд скользнул по моему лицу, губы едва заметно дрогнули в улыбке.
Компромисс? переспросила она, чуть приподняв бровь.
Я выпрямился во весь рост, глядя ей прямо в глаза:
Именно так. Я мог бы предложить свои услуги. В качестве благодарности за ваше милосердие.
Наталья на мгновение отвела взгляд, словно обдумывая мои слова.
Услуги? в её голосе проскользнули игривые нотки. Какие?
Я сделал шаг ближе, и проникновенно произнёс:
О, я умею быть весьма изобретательным. И весьма благодарным.
Она притворно тяжело вздохнула и закатила глаза. Но я уже видел перемены в её поведении, во взгляде и в интонации.