Да, пожалуйста, заставляю себя повернуться в её сторону. Помните моё чёрное коктейльное платье? Можете найти его в моём шкафу?
Конечно, могу. Я же сама его туда вешала после химчистки, щёлкнув включателем и затопив комнату светом, она проходит мимо меня. Открывает дверцу шкафа, шуршит там вещами, замирает Но, Женечка, ты же помнишь, что у этого платья открытые плечи? А у тебя
Ожоги? Шрамы? вскидываю брови. Помню, конечно. Всё помню. Но раз уж мама решила меня пристроить в хорошие руки, нужно ведь этому бедняге показать товар во всей бракованной красе. Чтобы он понимал, на что подписывается. Пусть видит, что ему сватают изуродованную калеку.
Девочка моя, я не это хотела сказать, теперь в голосе пожилой женщины слышится вина и нескрываемое сочувствие. Никакая ты не калека. И я уж точно не считаю тебя изуродованной.
Я знаю, Тамара Павловна. Зато так вполне может посчитать этот молодой-перспективный. Грех не воспользоваться такой возможностью отпугнуть столь нежелательного для меня кавалера.
А как же ты сама? Тебе не больно будет, если на твои шрамы будут открыто пялиться и как-то не так отреагируют? Мне казалось ты именно поэтому так тщательно прячешь своё тело.
Больно, не больно. Не важно. Кажется, сегодня я прошла какую-то точку невозврата. Сегодня я не хочу ничего прятать. Пусть видят меня настоящую.
Скорее это станет для меня первым сожжённым мостом, хмыкаю невесело.
И ещё одним наглядным примером того, что со мной делают мамины приказы. Чтобы точно не было искушения смириться со всем и остаться в её власти.
4.2
Найдя выбранное мною платье, помогает одеться, подбирает удобные балетки, которые более-менее подходят к моему наряду. Предлагает также помочь спуститься, но я отказываюсь. Спущусь сама, когда они приедут.
И вот я снова одна. От волнения шумит в ушах.
Что я делаю? Зачем нарываюсь? Может, Тамара Павловна права? Может, стоит уступить, потерпеть? Оставить всё, как есть
Наверное, со стороны моё решение уходить куда-то покажется всем кажется глупым и абсурдным. Ещё и осудят. Скажут, что дурочка с жиру бесится? Чего ей ещё надо? Как было с дочкой Тамары Павловны.
Маринка очень красивая девушка, но вышла замуж за мудака, который ни во что её не ставил. Вроде бы и не бил, но при этом был очень жесток морально. Постоянно обесценивал, унижал, говорил, что она никто без него и никому не нужна, контролировал чуть ли не каждое движение, диктовал что делать, что одевать, краситься, или нет, заставил отказаться от общения с друзьями. Каждое возражение выворачивал так, чтобы доказать ей, что он прав, а она глупая. А когда Мариша не выдержала и решила разорвать этот порочный круг,
её ещё и многие осудили. Мол, такая красивая пара была. Не пьёт, не бьёт. И чего дуре ещё надо?
Я была среди немногих, кто поддержал бедняжку. Хотя мне было всего семнадцать и моё мнение никакой роли для окружающих не играло. Зато это было важно для самой Марины и для Тамары Павловны. Возможно, именно поэтому она меня сейчас поддерживает.
Марина, кстати, мне потом рассказывала, что лишь после развода поняла, что никакая она не дура, которая всё путает. И что с памятью у неё всё в порядке. И что многие ситуации, которые её мерзкий муженек выкручивал так, чтобы убедить жену в её забывчивости, были совсем не такие, как она запомнила с его подачи. Она даже обратилась к психологу, чтобы вернуть себе себя настоящую. И именно от неё я впервые услышала, что самыми опасными тиранами являются именно те, которые прикрываются хорошими намерениями и играют на твоих чувствах, манипулируя и ломая психически, полностью подчиняя своей воле. Когда тебе вроде бы и возразить нечего на их требования, потому что будешь выглядеть глупой, а ощущаешь ты себя при этом последним ничтожеством, вывалянным в грязи. Потому что твоё мнение просто не имеет права на существование. Тебе либо затыкают рот, делая виноватой, либо игнорируют, продолжая гнуть свою линию.
Многое из того, что она рассказывала, и я на себе испытала. Но уже от собственной матери.
Сейчас Маринка живёт в столице, устроилась на работу своей мечты и всё у неё хорошо. А мне своё «хотя бы терпимо» нужно ещё отвоевать.
Думаю, сегодняшний вечер станет для меня наилучшей возможностью убедиться, способна ли мама понять, что она со мной делает, понять мои чувства и неуместность своих поступков. О том, что она всё понимает, но действует так умышленно, пока даже думать не хочу. Слишком больно.
Спустя некоторое время мне кажется, что я слышу, как подъезжают машины и открываются ворота во дворе. Выжидаю ещё немного и, сделав глубокий вдох для смелости, поднимаюсь с кровати, на краешке которой всё это время просидела. Оправляю пышную юбку.
Тамара Павловна оставила свет в моей комнате включённым, так что я без особого труда добираюсь до двери. Потом наощупь, по стенке, двигаюсь дальше. Внизу уже слышатся голоса. Мамин, незнакомый мужской, ещё один Судя по всему, они как раз стоят в прихожей, напротив лестницы.
Но когда я ступаю на первую ступеньку, разговор внизу стихает.
Я стараюсь не обращать на это внимания. И осторожно спускаюсь дальше, держась за стену и каждый раз нащупывая ногой край ступеньки. Постепенно размытые силуэты внизу начинают обретать человеческие формы.