Ну, Витька, если пошутил Головой встретишься с унитазом, как в старые добрые времена. Не посмотрю, что друг.
2.
Он не пошутил. Это я понял, когда друг открыл дверь. Понял по выражению его лица. Претенденты на «Оскар» не смогли бы так округлить глаза, пустить слюну по подбородку и растрепать волосы, вздыбив их, как у сумасшедшего учёного. Судя по тому, как дрожал ключ в замке и как долго Витька открывал мне мою же дверь, нервничал он страшно.
Чего? пошутил я с ходу. Таблетки закончились? Ты мне напоминаешь Джокера без грима. Чего ты там лепетал в трубку? Не дай бог обманул, и я зря работу оставил.
З-заходи, пролепетал сосед, и я вошёл.
Посторонние звуки услышал сразу. Когда знаешь свою хату наизусть и передвигаешься по ней без света, то что-то новое гремит, как гром, просто потому, что оно чужое.
Странный звук напоминал мокрое шлёпанье босыми ногами по кафельному полу, только намного тише. Уже собираясь разуваться, я замер и посмотрел на друга. Тот молча кивнул и показал в сторону кухни.
Стараясь не спешить и не нервничать, я всё-таки разулся и, оглядываясь на Витьку через плечо, вошёл на кухню.
Яйца больше не было. Кусок скорлупы, как осколок ракеты, крутился на полу, а на столе, на моём круглом противне, укутанное в моё банное полотенце, лежало «нечто».
Фу, сказал я и подошёл ближе.
Витька держался за спиной и подтвердил:
Ага.
Это не было похоже на того Требухашку, которого мне довелось узнать. Это «чмо» было отвратительным. Белая с чёрными прожилками личинка, длиной полметра. Слизкая и плохо пахнущая, она лежала смирно, только раздавая смрад, как благовония. Белёсая кожа пульсировала, выделения пузырьками то появлялись в складках, то исчезали.
Да, оно было живое. Может, бабочка появится когда-нибудь из этого урода, но сейчас больше похоже, что урод может родить только ещё более страшного урода. Вонял он смесью бензина и затхлой воды из лужи. Глаз у урода не было: либо он сейчас был слепым, либо спрятал глазные отверстия в слизи.
Лапки присутствовали, похожие на тоненькие прутики, только проклюнувшиеся из дерева. Надави пальцем и хрустнут.
Когда урод дрожал или еле заметно ворочался, под ним оставалась липкая лужица. А когда зевал, то в слизи открывалось маленькое чёрное отверстие, обнажая глубину, уходящую в никуда.
Ты мне должен полотенце, сказал я другу, разглядывая личинку Требухашки.
Х-хорошо, согласился он. Это Т-т-требухашка?
Смотря где ты его взял. Если это розыгрыш или смешная шутка-пранк, то жалеть не буду. Если кто-то кусок говна закинул с улицы в форточку, то спрошу за яйцо у тебя.
Э-то-точно он, не сомневаясь, ответил Витька. Я у плиты был, яичницу жарил, когда яйцо начало т-трещать.
Яичницы с картошкой любимого блюда Витьки на сковородке не было. Вся еда оказалась почему-то в мусорном баке. Забурчало в животе от обиды, но я слушал рассказ дальше.
Короче, он готовил небольшой обед, когда монстр начал рождаться. Яйцо натужно и громко скрипело, пугая человечка,
а потом встало на дыбы, так что он с перепугу рассыпал соль.
Это к-к-к-к-к
Я понял, к несчастью.
В такой вертикальной позе оно продолжало скрипеть, как костыли пенсионера, ещё минут пять, меняя цвет фрагментами, как на шахматной доске. А потом лопнуло, разбросав осколки скорлупы и околоплодную жидкость, которая оказалась даже на сковородке. К потолку поднялась тучка чёрного и вонючего дыма. А слизень свалился на стол и крутился там, пока Витька не схватил его и не замотал в перья, как в перину.
А полотенце зачем?
Ему же холодно, пожал он плечами. Требухашка дрожал.
3.
Перья урод впитывал буквально на глазах, как масло растворяется на горячей сковородке: раз и растеклось жёлтой лужицей, два и вверх идёт пар, три и разбиваем яичко.
Кушать охота, пожаловался я Витьке. Всё это хорошо, но я без обеда из-за вас.
Сейчас, с-сковородку помою.
Давай лучше пельмешей. Я пока ничего не хочу есть с этой посудины. И проветри кухню, а то соседи могут забеспокоиться.
Витька начал суетиться, а я занял стул рядом с личинкой и продолжал привыкать к запаху. Что-то мне вся эта идея уже переставала нравиться. Жил, деньги зарабатывал, никому не мешал И вот влезла в жизнь эта зубастая тварь. Теперь я дома, на низкооплачиваемой работе и с кучей проблем на хвосте.
В ящике стола лежал молоточек для отбивания мяса. Просто вспомнилось. Просто если чисто теоретически взять и сделать из мерзкого слизневого кокона отбивную, что будет? Конечно, для начала надо надеть маску и перчатки, закрыть посуду, чтобы гадость не попала на неё, и молотить. Молотить так, чтобы зелёная жидкость в стороны, чтобы ничего не вылупилось из этого мерзкого свёртка.
Потом сделать из старой рубашки одноразовую тряпку, намочить её и собрать всю гадость в мусорный пакет, вынести в мусорный бак и забыть об этом наваждении, как о страшном сне. Хорошо? Хорошо.
Вот только бы не заявился потом какой-нибудь здоровяк из портала и не спросил за свою зверушку. Может, у них ментальная связь или что-то типа того. Короче, повязан я с этим монстром. Пока разрывать ниточки не решусь. Может быть, позже. Всё равно интересно, чем всё это закончится.