Она сглотнула, ее дыхание тоже было частым, а глаза слегка остекленели.
На ватных ногах, Гермиона последовала за ним, и, проходя мимо гобелена, ни один из них не обратил внимания на то, что на нем, рядом с лицом Малфоя, нити медленно начали сплетаться в форму светлого облака.
Пока они добирались до нужно спальни, его дыхание почти выровнялось. Он открыл перед Грейнджер дверь и впустил ее внутрь. Помещение по-прежнему нельзя было назвать чистым, но по крайней мере, окно не было разбито, а со всех поверхностей почти исчезли пыль и паутина.
Гермиона положила свою сумку на туалетный столик.
Драко сглотнул и повернулся к ней спиной.
Переоденься, сказал он. Я использую палочку Андромеды, чтобы спрятать кровать: если кто-нибудь заглянет сюда, мы будем спрятаны за потайными занавесками, и никаких дезиллюминационных заклинаний не потребуется.
Никаких иллюзий, заявила она из-за его спины, я хочу иметь возможность видеть тебя все время.
Грейнджер не сказала ничего особенного, но напряжение новое для них обоих, снова буквально заискрило в воздухе, и Малфой вновь сглотнул, потеряв дар речи и пытаясь вспомнить заклинание сокрытия, которое обещал сотворить.
В тишине он услышал, как расстегивается молния на спине ее платья.
И поблагодарил Мерлина за то, что Гермиона не просила его помочь ей
Драко выдохнул, прижав руку к груди, чтобы успокоиться.
«Хотя почему она не попросила меня это сделать?» тут же родилась почти обиженная мысль.
Как раз, когда он закончил накладывать заклинание на кровать, Грейнджер подошла к нему, одетая в свободные пижамные штаны и футболку. Он вздрогнул от неожиданности, увидев ее так близко, она подкралась.
Выглядишь уютно. Малфой не был уверен в том, какую одежду, Гермиона собиралась надеть, и предполагал худшее. Но вряд ли в ее гардеробе было нижнее белье для брачной ночи. Хотя там была довольно откровенная белая ночная рубашка, про которую он помнил и, возможно, представлял себе, спускающуюся с ее плеч и падающую на пол, не то чтобы это должно было произойти именно сегодня вечером, но все же
Она, в ответ, ухмыльнулась, играя с ним в собственную игру, намеренно одевшись чуть нисколько не соблазнительно, чтобы Драко не стал сопротивляться, когда ее пальцы принялись за пуговицы его рубашки.
Тебе нужно снять ее. Она все еще холодная и влажная от дождя.
У него перехватило дыхание, когда Грейнджер перешла от груди к пуговицам над поясом.
Вот и хорошо, дорогой, сказала она, положив обе руки ему на плечи и собираясь стянуть рукава, и оставить его стоять перед ней в одних лишь брюках.
На его лице возбуждение сменилось тревогой: рубашка исчезла, и Темная метка обнажилась, напоминая, что они находятся в одном шаге от катастрофы, особенно потому что в пределах досягаемости у них была только одна рабочая палочка Триады.
Взмахнув палочкой Андромеды, Малфой погасил свет в следующий же миг, как только рубашка упала на пол.
Гермиона продолжила поглаживать его, словно ничего не замечая. В темной комнате она провела пальцами по шраму, который остался на его груди после нападения Поттера, в тот раз Темный лорд лично запретил его матери появиться в школе, чтобы вылечить сына должным образом. И теперь, это был не просто боевой шрам, а знак того, что преданность родителей Лорду была сильнее, чем их верность сыну. Драко подумал, что, возможно, когда-нибудь он расскажет об этой Грейнджер, но сейчас было не место и не время.
Одна из самых серьезных ссор, которые у меня когда-либо были с Гарри, произошла в тот день, когда он сделал ЭТО с тобой, сказала Грейнджер, легко прикоснувшись к твердому, рельефному краю шрама. Он был неправ. Это была ошибка. Ты этого не заслуживал.
Плечи Малфоя опустились, и бремя, которое он нес долгие годы, соскользнуло с них. Его не изуродованная рука обвилась вокруг ее шеи и притянула к его голой груди. Оказывается, в ту ночь, когда он чувствовал себя безмерно одиноким, запертый в больничном крыле и знающий, что чуть не умер, и у него останутся шрамы, а при этом, что Поттер нисколько не сожалеет, где-то в том же замке, несмотря на то, что Драко всегда относился к ней ужасно, сердце его будущей жены рвалось к нему.
Он прижался губами к ее уху и прошептал:
Я люблю тебя.
Просто и честно.
Гермиона погладила его по спине, внезапно оробев; вверх и вниз. При втором поглаживании она уже скользнула
рукой увереннее, лаская его кожу, это прикосновение подействовало и на нее саму, как наркотик, она вздохнула и покачнулась в его объятиях.
Напряжение одного рода покидало Малфоя, в то время как нарастало другое напряжение, иной природы...
Но когда ее пальцы прошлись от плеча к предплечью и коснулись Темной метки, он снова напрягся и отстранился.
Грейнджер посмотрела на него, прижавшись подбородком к его груди, и подтвердила, что все поняла еще в тот момент, когда он лишил их света.
Ладно. Я на мгновение стану Психеей, начала она. Итак, послушай. Когда сестры Психеи убедили ее посмотреть на спящего мужа, они сказали ей, что она увидит чудовище. Но это была ложь. Купидон был другим, да, и, возможно, он напугал бы ее сестер, но не саму Психею. Для нее он был воплощением чистой любви и красоты, и она была счастлива видеть его целиком.