И хотелось всем нам, участникам предстоящего полета, или не хотелось, сложные чувства ожидаемой неведомой опасности, беспокойства, взвинченности, высокого нервного напряжения, охватившие нас, не могли не сказаться отрицательно и, к сожалению, сказались на ходе выполнения боевого полета, особенно на первом его этапе от взлета, сбора полковой группы самолетов и до полета ее к цели.
Ничто, казалось, в этот день не предвещало крупных неприятностей нашему полку.
Подготовка к полету проводилась основательно. Каждый член каждого экипажа совершенно четко представлял себе, что, где, когда и как он должен делать на всех этапах полета. Отлично были изучены район полетов и характеристики цели. Отработаны вопросы взаимодействия экипажей с истребителями сопровождения и между экипажами на случай отражения атак истребителей противника. Определен маневр группы для преодоления зенитного огня над вражеской территорией. Произведен точный инженерно-штурманский расчет полета, выверены все его навигационные элементы. Самолеты, их оборудование и вооружение бомбардировочное и стрелковопушечное находились в состоянии высокой степени готовности и надежности. Экипажи рвались в бой.
Поддавшись общему боевому настрою, объявшему весь полк, наш парторг Иван Снаров задумал испытать боевое счастье в первом боевом вылете на Ту-2 принять участие в выполнении боевого задания в качестве воздушного стрелка, поскольку он имел общее представление о том, как в случае необходимости нужно вести огонь по воздушному противнику и даже стрелял
из УТБ в тире.
Получить «добро» на полет такие случаи иногда в практике боевых полетов допускались, сам Снаров несколько раз занимал место воздушного стрелка на самолетах Ил-4 и сам себя считал боевым парторгом ему удалось после длительных раздумий и сомнений Дорохова, не видевшего в желании Снарова чего-либо серьезного. Но нельзя, вроде, и не уважить проявление боевого духа парторга.
Только если кто из командиров экипажей согласится тебя в полет взять, недовольно пробурчал хитрый Дорохов, заранее зная, что затея Снарова наверняка обречена на неудачу: плох тот летчик, который добровольно согласится на замену кем бы то ни было кого бы то ни было из состава своего боевого экипажа, даже воздушного стрелка; а плохих летчиков в полку, справедливо полагал он, быть не должно.
Имея дороховское «добро» на полет в составе экипажа почти что любого самолета полка, Снаров остановил свой выбор на «десятке» командира звена нашей первой эскадрильи Якова Черствого. Черствой недавно прибыл в полк, уже имея опыт боевых полетов, был награжден орденом Красной Звезды. Сравнительно быстро освоил новый для него самолет Ту-2, неплохо летал. Даже слух прошел, что будто бы он «втихую» ото всех запрещенную «мертвую петлю» на своей «десятке» выполнял. Правда, на все вопросы по этому поводу Черствой и его экипаж давали, загадочно улыбаясь, уклончивые ответы: ничего не подтверждали, но и не отрицали. Может быть, цену себе набавляли. А может, куражились над задающими такие неуместные вопросы. Слыл он, Черствой, несколько оригинальным, рассудительным человеком, требовательным и волевым командиром.
Вот к нему-то и обратился Снаров. Ответ Черствого был действительно рассудительным, но и однозначным:
Нет. В первый вылет на новом самолете я, как, надо думать, и любой другой летчик, пойду только со своим экипажем. Назимов! позвал он своего воздушного стрелка, который вместе с видавшим виды опытным стрелком-радистом Геной Климасом обсуждал детали предстоящего полета. Вот капитан Снаров имеет желание вместо тебя на боевое задание полететь. Как ты на это смотришь?
Получив явно протестующий против такой «несправедливости» ответ Назимова, Черствой с назидательной интонацией в голосе закончил разговор со Снаровым:
Видите, Назимов со мной согласен. По всей вероятности, не исполнится ваше желание сегодня
Поразмыслив, Иван Снаров отказался от своей задумки. И правильно сделал. Ответ любого летчика на такой вопрос был бы точным повторением ответа Черствого.
Никто из участников разговора около «десятки» не предполагал, что Снарову в этот день необычайно повезло
Итак, ничто, казалось, в этот день не предвещало нашему полку крупных неприятностей.
В назначенное время в установленном месте, куда было вынесено полковое знамя, состоялось построение личного состава. Дорохов, приняв рапорт от руководившего построением начальника штаба, выступил с небольшой буквально в несколько фраз речью, поздравив всех с началом боевой работы на новых самолетах и пожелав летному составу успешного выполнения боевого задания.
Начальник штаба зачитал короткий боевой приказ, основное содержание которого до нас было уже доведено на предполетной подготовке, и уточнил боевой расчет полковой группы самолетов. Наша первая эскадрилья будет идти замыкающей в колонне полка, поскольку всю группу поведет сам Дорохов, как ведущий и третьей эскадрильи. Мы на своей «пятерке», как и планировалось, пойдем в ведущем звене эскадрильи справа от «тройки» ее командира Бабурова. Справа от нашего звена звено Яши Черствого, слева звено Коли Зинакова. Взлет с грунта, по отрыву впереди взлетающего самолета. Сбор группы с левым кругом над аэродромом. Посадка после выполнения полета на взлетно-посадочную полосу.