Все было достаточно торжественно, строго, по-фронтовому четко.
После дополнительных незначительных указаний по полету Дорохов подал команду:
По самолетам!
Явственно помнится, как экипажи кто бегом, кто быстрым шагом направлялись к самолетам, как уважительно и заботливо помогали нам техники и механики надеть парашюты, как по обычному сигналу взметнувшейся в небо зеленой ракете были запущены двигатели, как началось выруливание самолетов, как пошла на взлет и плавно оторвалась от земли «единица» Дорохова и в тот же момент начал разбег самолет его правого ведомого замкомэска третьей эскадрильи Ивана Беспалова. И дальше разбег очередного самолета начинался, как и было условлено, с отрывом от земли впереди взлетающего.
Мы внимательно следим за рулящими и взлетающими в пелене пыли благо, время позволяло: наша
очередь выруливать вслед за «тройкой» Бабурова двадцатая. Ну, вот и Бабуров порулил. Вот и наша «пятерка» двигается за бабуровской «тройкой» почти впритирку.
Что такое?! Один из самолетов ведущей третьей эскадрильи прервал взлет перед самым отрывом от земли и рулит почти навстречу взлетающим самолетам сразу на линию исполнительного старта. Когда мы уже готовимся взлететь, этот самолет разворачивается и вклинивается как раз между самолетами Бабурова и нашим. Теперь мы видим это номер 28, самолет молодого летчика Гришина. Нам ничего не остается делать, как пропустить гришинский самолет на взлет впереди себя, вслед за самолетом Бабурова: Гришину-то, чтобы занять его место в общем боевом порядке, предстоит догнать эскадрилью, которую в районе третьего разворота уже собрал Дорохов. Нам это хорошо видно.
Вот самолет Гришина пошел на взлет. Иван переводит работу двигателей нашей «пятерки» во взлетный режим; машина, дрожа как бы от нестерпимого желания поскорее взлететь, удерживается на взлетном курсе лишь тормозами. Вот гришинский самолет отделяется от земли и, одновременно с этим, начинает разбег наша «пятерка». Где-то в его середине, когда скорость самолета вплотную приблизилась к взлетной и прервать взлет было уже невозможно, мы видим до боли жуткую, не доходящую до нашего сознания картину: самолет Гришина, очевидно «подорванный» им на малой скорости вот оно, следствие предполетной нервозности! сделал несколько мелких неуверенных качков с крыла на крыло на высоте десяти двенадцати метров, резко просел, за что-то зацепился правой плоскостью, перевернулся и, поднимая клубы не то дыма, не то пыли, рухнул на землю, продолжая по инерции ползти вперед, разваливаясь на ходу и оставляя за собой чудовищный след: вывороченный грунт, разбросанные дымящиеся двигатели, бомбы, куски развороченных, искореженных плоскостей и фюзеляжа
Нам, наверное, повезло. Неизвестно, что было бы и с нашей «пятеркой», и с нами, если бы в тот момент, когда мы пролетали над разваливающимся гришинским самолетом, он бы взорвался
Горестную картину разметанных остатков гришинского самолета, добавленную бегущими к месту катастрофы со стороны аэродрома маленькими фигурками людей, обгоняющую их «санитарку» вот что увидели мы внизу, когда выполняли первый разворот и пристраивались на свое место справа от самолета Бабурова.
Странным образом повлияли на нас только что происшедшая катастрофа и пережитая связанная с ней опасность: мы как бы отключились от всего, не касающегося полета, замкнулись в его рамках, почему-то стали соображать и действовать с поразительной быстротой и отчетливостью, незамедлительно реагируя на каждое изменение в обстановке полета.
Так, еще у четвертого разворота, когда сбор группы в основном закончился и полковая колонна ложилась на курс полета к цели, Иван взволнованно крикнул:
Гляди, гляди из дороховской эскадрильи чей-то самолет уходит влево, со снижением!
Обзор нижней передней полусферы самолета с рабочего места штурмана несколько затруднен оборудованием кабины и бронеспинкой летчика, но мне, изловчившись, удалось выглянуть в ту сторону, куда показывал Иван: впереди внизу, слева, снижался с левым же разворотом Ту-2, у которого непривычно неподвижным для летящего самолета был винт одного двигателя.
Да-а резюмировал увиденное Иван, не успели от аэродрома отойти, а уже двух самолетов в строю как не бывало А что дальше будет?
А дальше было такое
Полет продолжался. Если посмотреть на наш боевой порядок сбоку, в вертикальной плоскости, то он напоминает трехступенчатую лестницу. Эскадрилья Дорохова первая ее ступенька. Вторая и третья ступеньки девятки Половченко и наша, следующие за первой на примерно двухсотметровых дистанциях и превышениях одна по отношению к другой. Мы выше всех. Нам «сверху видно все» весь боевой порядок группы, маневры каждого самолета.
Это ведь только непосвященному наблюдателю с земли кажется, что полет строя самолетов красив и прост, что для летчика выполнение такого полета большой сложности не представляет: встань на свое место в строю, установи общий для всех самолетов режим полета и спокойно его выдерживай. На самом деле в полете строем, особенно большой группой, летчикам приходится непрерывно маневрировать скоростью, курсом, высотой. Тут каждый и ведущие, и ведомые обязаны помнить, каково летящим позади и по сторонам экипажам. Помнить и точно выдерживать свое место в боевом порядке.