Я тут подумал, сказал чиф, что... Может быть, стоит зайти в русский порт?
Зачем? насторожился Донован.
Ну... Поскольку береговая охрана и таможенные чиновники плохо сотрудничают с нами, хорошо бы зайти к русским. В русском порту возьмем какой-нибудь груз. Судно, пришедшее из русского порта с русским товаром, будет досматриваться не так тщательно. Если вообще его станут проверять.
Это небезопасно, возразил капитан. Риск увеличится.
Зато уменьшит подозрения здесь.
А что, мысль мне нравится, задумчиво просипел Донован. Действительно... Но надо найти фирму, заинтересованную в таких закупках. Впрочем, это несложно. Интересная, интересная мысль... Главное неожиданная, впился он взглядом в чифа. Как вы пришли к ней?
Спокойно жить хочется всем, улыбнулся чиф. Подстраховаться не мешает.
Донован протянул капитану и чифу чеки, которые он извлек из кармана.
За половину пути. Остальное по возвращении.
Капитан спрятал чек, не глядя на цифру. Чиф не удержался, посмотрел. Это не ускользнуло от Донована.
Что-то не так?
Как обычно, улыбнулся чиф. Люблю точность.
В этот рейс возьмете больше, чем обычно. Обстановка меняется, необходимо делать запасы. М-да... Насчет русского порта неплохо придумано. Выпьем за честных русских. Пусть они помогут нам.
Чиф охотно выпил.
Капитан помедлил и под пристальным взглядом Донована пригубил рюмку.
И все-таки заход в русский порт меня тревожит.
Хватит об этом! оборвал его Донован.
сигары!
Я раскурил сигару, не затягиваясь, отдал Вовчику.
Кури! Затягивайся поглубже, чтобы ощутить всю прелесть.
Вовчик с опаской посмотрел на гигантскую сигару, на меня, осторожно затянулся, закашлялся.
Глубже! Ты же мужчина!
Он затянулся смелее, глубже, еще, еще.
Кури, кури! хлопал я его по плечу. Молодец!
Вовчик глотнул еще разок и без сознания свалился мне на руки.
Я уложил его на скамью, сделал несколько движений искусственного дыхания, похлопал по щеке.
Мой ученик открыл мутные глаза.
Ну, как? с фальшивым участием спросил я. Усек? Так вот, дорогой мой... Табак один из видов яда, естественный наркотик. Те, кто курит с детства, не растет. У них бывает табачная гангрена, им отрезают руки и ноги...
Вовчик закрыл глаза, а я безжалостно продолжал:
Еще раз увижу курящим, надеру уши. Или заставлю курить сигару.
Вовчик с трудом поднялся, попытался встать, пошатнулся.
Сиди уж! разрешил я. На, понюхай! сунул я ему под нос кончик потухшей сигары.
Он едва успел отвернуться. Его вырвало.
Закурим? предложил я. Хорошее дело табачок!
Не хочу, чуть слышно прошептал Вовчик. Не буду.
Давай, давай! Закрепим, так сказать, условный рефлекс.
Не хочу!
Неожиданно Вовчик расплакался.
Я отправил сигару в урну, обнял Вовчика за плечи.
И правильно! Вот таким ты мне больше нравишься, парень. Есть в тебе что-то этакое...
После того случая Вовчик неожиданно привязался ко мне.
Произошло это то ли от того, что я мимоходом показывал ему разные приемчики, то ли потому что иногда угощал заморской жевательной резинкой. А может, просто малому не хватало мужской опеки, старшего товарища.
К сожалению, я забыл об аксиоме Сент-Экзюпери «мы в ответе за тех, кого приручили». Нехватка времени привела к тому, что Вовчика я стал видеть все реже и реже, пока не приключилась такая неприятная история...
Вообще-то до меня доходили слухи, что его задержала милиция за какой-то мелкий проступок, но в память об отце простили, отпустили. Видно, не впрок. Надо бы построже.
Чувствуя вину, я решил встретиться с Вовчиком и как можно скорее разобраться в произошедшем. Понимал при этом, что редкие морализаторские встречи успеха не принесут, за парня надо браться всерьез, по-настоящему.
В воскресенье утром позвонил у его двери.
Дверь открыл он сам, и я, не церемонясь, вошел в прихожую.
Привет! Кто дома?
Я один.
Закрой двери. Есть дело.
Вовчик спрятал глаза, так как отлично понял, по какому такому делу я явился ни свет, ни заря.
Усевшись посреди комнаты на расшатанный стул, я прежде всего осмотрел скромную обстановку.
Чистенько. Салфеточки, открыточки, бумажные цветы.
Какое-то время посверлив Вовчика взглядом, решил не миндальничать, не сюсюкать, брать сразу быка за рога.
Где ордена?
Вовчик побледнел и так низко опустил голову, что можно было наблюдать обратную сторону его оттопыренных ушей.
Условимся сразу ты говоришь, куда девал ордена, дальше я действую по собственному почину, никому не распространяюсь. Твое имя нигде фигурировать не будет. Понял? Где ордена?
Вовчик застыл соляным столбом и упорно рассматривал что-то невидимое на подранном линолеуме пола.
Я решил применить «прессинг». Может, это было и жестоко, но ничего лучшего в голову не приходило.
Отца твоего наградили посмертно? Наградили! Представь себе, если б его орден у вас стянули. Что б ты стал делать?
При упоминании об отце у ног Вовчика стали появляться мокрые точки. Вовчик всхлипнул. Я решил дожать.
Если б ваш орден попал какому-то негодяю и он носил его? Говори, кому отдал!
Толику, всхлипнул Вовчик.