Фамилия!
Вовчик пожал плечами.
Мне вовсе не улыбалось опять заниматься частным расследованием, но тут был особый случай. Надо было вернуть ордена так, чтобы не пострадал малый. Понемногу удалось выяснить, что ордена и медали Марка Фомича Вовчик продал какому-то Толику «коллекционеру», ошивающемуся у филателистического магазина. Началось все с марок, которые, известное дело, требуют денег. Их-то у Вовчика и не было.
Я ему за марки был должен, вытирая нос рукавом, объяснил Вовчик, а он попросил, чтобы я папин орден принес в залог. Ну, я принес, а он сказал, что не отдаст, если я другие взамен не принесу. Говорит, где хочешь, там и возьми. Тогда...
Ты украл, безжалостно дополнил я.
Украл, обреченно согласился Вовчик. У дяди Марка.
Почему ты ко мне не пришел? Почему у меня
море в двух шагах, можно ополоснуться.
Мы любили иногда пофорсить в редкие минуты свободного времени без свидетелей сломать не слишком толстую палку ударом ребра ладони, крутнуть с контейнера заднее сальто, подержать между бочек «угол»...
Никитин в энный раз бросил меня на мешковину, я поднялся, потер ушибленное плечо, поднял с земли обломок доски, означавший «кинжал».
Давай, Юрка, давай! «Он» ждать не станет...
Обмениваясь приемами, мы всегда упоминали некоего загадочного «его», подразумевая опаснейшего противника, который в скором будущем должен был угрожать нам то пистолетом, то ножом, то готовился вот-вот придушить в укромном месте. «Он» заставлял работать в полную силу, так как был самым коварным, самым жестоким, и мы старались держать против «него» в личном арсенале побольше приемчиков.
Никитин стал сзади, а я, развернувшись, бросился на него.
Опять ничего не получилось. Не успел пырнуть друга в живот (несильно, конечно же), как Никитин провел прием и еще раз швырнул меня на подмоченную мешковину.
Юрка, отирая пот со лба, засмеялся Никитин, ты думаешь, если я к тебе хорошо отношусь, так позволю погибнуть во цвете лет на какой-то пьяной свадебке или в переулке у сахарного завода, где ошиваются перекупщики?
Бросив меня в третий раз, Никитин продолжал «вправлять мозги»:
Зачем ты всегда фасонишь? Зачем при высадке за леера не держишься? Давай, давай, вставай, не ленись! Я хочу, чтобы в случае чего в тебе была не дыра, а дырочка. Маленькую легче штопать.
Хватит. Теперь ты нападай, отдал я «кинжал».
Мы закружили, настороженно приглядываясь друг к другу.
О! выпрямился Никитин и посмотрел в сторону. Грузчики идут.
Я невольно отвлекся и получил тычок в бок.
Вот так «он» тебя и поймал бы!
Ой, да знаю я эти отвлекающие штуки! выкручивался я. Сам применял.
Знать знаешь, а все равно попался. Запомни приемы отрабатывают не для того, чтобы хвастать перед девочками, а...
Никитин сделал отвлекающий жест, но я успел отреагировать.
Хватит? спросил Никитин.
Хватит. Устал.
Никитин воспользовался моим согласием и ударил сверху. Попал!
Ты же сам предложил заканчивать!
Пока в руках противника оружие, доверять ему нельзя никоим образом.
Тут я подхватил его и бросил в сторону. Он приземлился на четвереньки, а я в пылу схватки вырвал «кинжал» и чувствительно ткнул в ягодицу.
У-у! взвыл Никитин.
Я зашвырнул «кинжал» подальше, мы отряхнули брюки, надели блузы, прицепили галстуки, постояли, отдышались.
Пошли, умоемся, предложил Никитин. Через час нам «западногерманца» принимать.
Мы пересекли площадку с мешковиной и, миновав воротца в невысоком заборчике, оказались на Австрийском пляже. Дошли до воды и стали умываться.
Танцы, вздохнул я. Нестареющие танцы.
Все еще ходишь?
Сейчас нет. Встречаюсь с одной... одним хорошим товарищем.
А перестанешь встречаться?
Опять пойду. Тянет, как цирковую лошадь.
Иногда мелодию заглушал шум порта лязг цепей, гул моторов, требовательная речь репродуктора. Влажная духота сгущавшегося вечера, шелест волн, относительное спокойствие, царящее на припортовом пляже, настраивали на отнюдь не рабочий лад.
Я посмотрел на загоревшиеся огни парка, расположенного на высоком плато, философски изрек:
Кому-то танцы, а кому-то...
Мы пошли назад. За нами остался пляж с темной полосой водорослей, выброшенных недавним штормом.
Танцы это не просто танцы, просвещал я Никитина. Это удачно придуманная кем-то система знакомства. Думаешь, все приходят ногами дрыгать? Ничуть! Познакомиться хотят. На улице ведь не обнимешь сразу девчонку, не станешь ей разную чепуху на ухо говорить. А на танцах пожалуйста!
Никитин остановился.
Две женских фигурки виднелись на ступеньках небольшой деревянной будки, стоявшей поодаль.
Занятно. Весьма занятно.
Он направился к будочке. Я за ним.
Что здесь делаете, девушки? строго спросил Никитин сидящих девчонок, которые охотно захихикали и
Я с протяжным вздохом нахлобучил фуражку почти на самые уши. У, нудный Никитин! С тоски с ним помереть можно!
Через сутки войдем в русские территориальные воды. Надеюсь, все понимают, что это значит?
В кают-компании «Сансета», освещенной только лампами, горевшими над баром, устроенным в углу, присутствовали трое чиф, пугливого вида второй помощник и кто-то, сидевший в полумраке. Это был Раджа, убийца Ортопеда, человек Метиса.