Пассажир в светлом костюме мрачно рассматривал турка, держа сигарету на отлете. Я посмотрел на окурки в мусорной корзине. Шесть или даже больше. Раскурился не продохнуть.
Неожиданно пассажир в светлом костюме сказал что-то такое турку, от чего тот вскочил и пошел, брызгая слюной, захлебываясь словами, выкрикивая проклятия, угадывающиеся даже на незнакомом языке.
Сядьте и успокойтесь! попросил Никитин турка.
Турок неохотно утихомирился, сел на свое место, успев плюнуть под ноги пассажиру в светлом костюме.
Прокорпев над столбиками монет с час, проверив пробу кислотой, я упрятал кувшин в сейф и пошел с греком и пассажиром в светлом костюме в досмотровый зал.
На турка, завязывавшего шнурок туфель, напустилась жена. Она толкала его кулачком в бок, ругалась, и я спросил Серопяна, хорошо знавшего восточные языки:
Сероп, что она ему говорит?
Сероп послушал и с удивленной улыбкой доложил:
Ругает! Понимаешь, смелая женщина! Ругает мужа! Говорит, что будет благодарить бога за то, что наказал его за жадность. Говорит, им ничего не надо было, а он впутался в это дело, что ей и мальчику будет тяжело, если с ним что-то случится. Ругает его страшно! Послушай, какая смелая женщина! Такое говорить мужчине!
Я чувствовал,
что не довел дело до конца, но не мог вспомнить, что упустил. С чего все началось? Ах, да!
Послушайте, спросил я турка, золото в туфлях ваше?
Мой, обреченно ответил он. Золото туфли мой. Он платит мне за чемодан.
Там было семьдесят девять монет. Правильно?
Да.
А почему не восемьдесят? Почему не ровный счет? Где восьмидесятая монета?
Жена опять запричитала, а турок ткнул пальцем в золотую коронку.
Что она говорит? спросил я Серопяна.
Говорит, что хотела сделать из монеты золотой крестик мальчику, а он пожадничал, сделал себе золотой зуб. Вот бог его и покарал. Ах, какая смелая женщина! Люблю таких женщин, но как жена она мне не нравится.
Серопян в свои сорок не был женат.
Ну, что у вас? спросил Тарасов, подходя к моему столику. Хорунжий, заканчивай и на проходную. Кобец звонил, говорил, что уже почти все прошли. Постоишь там с Никитиным немного, подежуришь.
Отправлял отдохнуть. Правильно. Справедливо.
Я сдал багаж и заглянул в досмотровую комнату.
Пришедший Кобец фотографировал изъятые ценности. Никитин помогал Серопяну определять стоимость массивного золотого браслета. Тарасов проверял оформленные дела.
Мы с Никитиным отправились на проходную.
Слушай, Володя, спросил я Никитина на лестнице, ведущей к двадцать третьему причалу, зачем они возят к нам золото? Что, у нас своего не хватает?
В золоте надежней держать ворованное. И потом... Не у всех ведь сознательность на уровне. Не маленький, понимать должен. Золото постоянно повышается в цене, им легко спекулировать.
А на какие шиши о н и покупают там золото?
Кто они?
Контрабандисты.
Никитин досадливо посмотрел на меня.
На свободно конвертируемую валюту, раздельно произнес он. Что за вопросы?
Охранник открыл нам ворота, и мы пошли по территории, граничащей с трансфлотовскими складами. Так было ближе.
А наши? Наши за что покупают?
Опять за свое? Еще одна версия? Можешь считать, что дело закрыто. И закрыли его мы. Ты в основном. Возят пассажиры! Понятно?
Но и наши возят! Ведь возят официально?
Ну, кто как... Кому удается достать валюту на черном рынке, тот на нее. Бывает, и совзнаки в ход идут.
Рубли не конвертируются.
Есть узконаправленные специалисты по скупке наших банкнот.
А что они потом с ними делают?
Никитин долгим взглядом посмотрел на меня, и я понял, что сморозил глупость.
Странно, что на этот раз, заметил я, контрабандисты сами решили вынести. Помнишь монеты, которые нашел Кобец? По-моему, их должен был вынести кто-то из команды или из посетителей судна. Как ты думаешь?
Наше дело четкое нашли, сдали. Не морочь себе голову.
Шли по сумеречному переходу под зданием морвокзала. Я решил признаться.
Не хотел раньше говорить... Мнительным становлюсь, что ли... Один тип с «Амура» предлагал свои услуги. Я отказался. Что-то он мне не понравился.
Кто предлагал?
Механик Кучерявый.
Знаю такого, кивнул Никитин. Мозгов у него только для наблюдения за мотористами. Вечно «под мухой». Это он тебе на проходной кровушку пил?
Он.
Вот видишь. Подлизывается... Я его хорошо знаю. Труслив, в пьяном виде хам. Нет, Юрка, золото возили пассажиры. Ты сам это только что доказал. Может быть, есть еще... Не знаю.
Привет, Юрчик! поздоровалась со мной Наташа, входя в комнатушку. Опять двадцать пять?
Опять. А где Морозов? Да выключи ты его!
В туалете портовом застрял. Живот схватило.
Наташа выключила стереомагнитолу.
Не любите нас, моряков, улыбнулась она Никитину. Или чересчур любите каждый рейс дважды встречаете на судне и на проходной.
Сумочку и паспорт, пожалуйста, попросил Никитин.
Володя, шепнул я ему на ухо. Может?
Никитин недовольно дернул плечом, и Наташа, поняв, что является яблоком раздора, примирительно сказала:
Не стесняйтесь, ребята. Пожалуйста, смотрите!