Я согласна.
Музыка заиграла неспешная, грустная, покачивающаяся, как лодка от легчайших прибрежных волн. Эдмунд встал, поклонился и протянул Лавинии цветок. Она поднялась и взялась за стебель.
Танец с розой изначально был народным идальгийским, но несколько веков назад ремилийцы его заимствовали и приспособили под себя. Мужчина и женщина весь танец делали разные фигуры и па, держась оба за одну розу, но не касаясь друг друга. Финал мог быть разным: или они роняли розу и брались за руки, даже обнимались любовь побеждала, или партнер уступает, откидываясь назад, будто его убили, а партнерша оставалась с цветком. Oн жертвовал собой ради
нее, но она могла его "воскресить", если дотрагивалась цветком до его груди.
...Сперва Эдмунд стал отступать, быстро, извилистым шагом, и потянул Лавинию за собой ей поневоле пришлось повторять его движения. На середине зала они остановились и по очереди сменили руки, державшие цветок. Размеренным шагом пошли по кругу, не сводя глаз друг с друга Эдмунд смотрел мягко, ожидающе, но что-то беспощадное было в глубине его глаз. Лавиния, однако, не испугалась, только пуще вскинула голову. Резкий аккорд и они сменили руки снова, каждый выгнул свободную, и стали быстрым шагом отходить в сторону. Они были невероятно близко, но не касались друг друга даже кончиками пальцев: роза, как будто соединяя их, на самом деле разделяла. Сближение, не до касания и снова прочь друг от друга, сближение отдаление... Им было так легко коснуться друг друга, когда, подняв розу высоко над головами, покачивая бедрами, они по периметру обходили зал но расстояние в несколько сантиметров по-прежнему их разделяло. Она видела, как вырисовывался рельеф его мускулистого тела под тонкой рубашкой, развевавшейся от все ускорявших движений, как раздувались его ноздри, когда он следил за ее движениями, то вьющимися, то скользящими и щурилась от желания прижаться к ему и бесконечно ласкать; она словно тонула в теплых и благоухающих волнах. И вдруг она поняла, что мелодия приближается к окончанию. "Чем он закончит?"
Он дернулся, отшатнулся, откинулся назад она осталась с розой в руке. Жертвенный, трогательный финал. "Он знает, что я люблю жалеть", вдруг отстраненно подумала Летиция и слегка дотронулась розой до его груди.
Он молча взял ее за руку, повел назад к столику. Принесенное мороженое успело подтаять, но Лавинии сейчас было не до того. Она понимала, что не стоит спрашивать, но все-таки спросила:
Вы сказали, что у меня всегда только одна мысль какая же?
Его лицо стало хитрым и насмешливым.
Пожалуй, сейчас я вам этого не скажу. Приходите сегодня в десять вечера к решетке с розами там мы и обсудим это с вами. И спасибо, что спасли мне жизнь.
Слегка коснувшись губами ее руки, он ушел, беспечно напевая.
Волны
"Он просто пригласил меня на свидание. Я могу и не ходить, если не захочу. Отчего же мне так... неописуемо?" Красная роза все еще лежала рядом, слегка растрепавшаяся в танце; один лепесток выпал и алел, будто капля крови, на белой поверхности стола. Пульсирующая точка казалось, если Лавиния дотронется до лепестка, заново ощутит горячее прикосновение рук Эдмунда и почувствует его гибкое и сильное тело совсем близко... Охватила такая истома, что девушка не могла заставить себя подняться, не могла и пальцем пошевельнуть хотелось закрыть глаза и застонать мучительно и сладко. Раньше с ней такого не было.
"Я не должна идти на свидание. Смогу ли я держать себя в руках?" Но она уже знала: пойдет.
Ей так хотелось больше о нем узнать, поговорить с ним, понять, что он на самом деле умный и храбрый человек... Но почему-то темно было на душе, она не чувствовала себя счастливой.
Перед родными Лавиния с трудом сохранила спокойствие, но не могла вновь и вновь мысленно не возвращаться к тому, что будет вечером. На юге было вполне допустимо, чтобы девушка уходила из дома на всю ночь, не предупредив родных. Когда стало темнеть, Лавиния надела дорожные юбку и блузку, накинула на плечи тонкую шаль и снова выскользнула в коридор. Сердце стучало тяжело и медленно, ноги замирали.
...У решетки с розами никого не было. Лавинии на секунду стало необъяснимо страшно. Она заставила себя остаться на месте, потом, чтобы скрыть волнение, принялась прохаживаться по лужайке.
В общем-то, она ведь и сама немного опоздала. Неужели Эдмунд не стал ждать? Нет, кажется, небольшое опоздание ему должно понравиться. Она чего-то не понимает о нем? Почему она решила, что разбирается в том, что чувствуют и думают другие?
"А если он сейчас наблюдает за мной из-за угла и смеется?" Лавиния сникла, прислонилась к решетке шипов можно не бояться, их не бывает у шпалерных роз. Она слишком многое о себе вообразила.
Минуты еще ползли, как улитки. Вздохнув, Лавиния поднялась к себе и легла.
Утреннее солнце не порадовало ее. Чувство униженности, горькая обида камнем лежали на сердце, заставляя все видеть в
черном свете. А перед родными снова надо притворяться спокойной и беззаботной.
Лавиния предпочла уйти к себе: невыносимо стыдно было представить, как она столкнется с Эдмундом после его грубой шутки, поставившей ее в такое глупое положение. Не хотелось читать, потому что взятые с собой книжки вдруг показались фальшивыми и глупыми; не было сил написать хоть строчку родителям или друзьям... Конечно, она должна это преодолеть, но не сию секунду. И она дала себе ровно час на то, чтобы погоревать.